Четыре жизни Хелен Ламберт - [14]

– Вот дерьмо, – громко произнес кто-то.

К сенатору бросились сотрудники.

– Прекратите запись, – прохрипела Вирджиния.

Однако непоправимый ущерб политической карьере Эйсы Хиткоута был уже нанесен.

Сенатор смотрел на меня, почти умоляя не задавать вопросов. Он больше не мог говорить.

– Вы в порядке, сенатор? – спросил его законодательный директор.

Спустя несколько секунд потрясенный сотрудник вылетел из комнаты. Вирджиния Сэмсон повернулась ко мне.

– Откуда мне было знать, что он это расскажет? – начала я, готовая защищаться. Записи, которые я держала в ладони, скомкались и намокли от вспотевших рук.

– Учитывая нашу дружбу, ты знаешь, о чем я тебя попрошу. – Вирджиния сняла очки, чтобы я разглядела ее глаза.

После стольких лет службы у нескольких сенаторов на ее пухлом лице остались глубокие морщины. Обычно добрые, сейчас карие глаза Вирджинии наполнились гневом.

– Хелен, ты не можешь выпустить эту запись. Его признание уничтожит все шансы на выдвижение. Партия пойдет против, и ты это прекрасно понимаешь. Это красноречие разрушит его карьеру. И, возможно, брак.

– Ты знала об этом, Вирджиния?

Она не ответила.

– Ладно.

Мы обе знали, что я не посмею скрыть интервью. Это было бы безответственно.

– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, Вирджиния. Даже если бы хотела… Я была бы рада помочь, но…

– Но он только что сделал вопиющее заявление, – добавила она, сморщившись. – Как будто «В кадре» – это кладезь сенсаций. Зато теперь ты сможешь поднять рейтинг своего журнала, так ведь?

– В зале находился политический репортер, Вирджиния. Я не могу… я не остановлю эту историю. Это было бы безответственно, и ты сама это знаешь. – Я схватилась за стул, внезапно ощутив головокружение. – С ним что-то не так? Он пьян?

– Ты и сама знаешь. Он никогда не притрагивается к спиртному.

Я знала, что жена Хиткоута лечилась от алкоголизма, а сам он слыл известным трезвенником, но его странная откровенность должна была иметь хоть какое-то объяснение.

– Что случилось в этом кресле, Вирджиния? Я не знаю, болен ли он, но выглядел он определенно нестабильным.

Вирджиния серьезно покачала головой.

– Нет. У него прекрасное здоровье.

– Что тогда? Его кандидатуру даже не следовало рассматривать, если у него такие проблемы с эмоциональным или физическим здоровьем.

– Я понятия не имею, что с ним произошло. – Вирджиния повернулась и направилась к двери. Я слышала шуршание ее колготок под юбкой. Она остановилась.

– Сколько у нас времени?

Даже если бы я решила не выпускать интервью, оператор Шарлин и наш политический репортер были в зале и стали свидетелями краха сенатора Хиткоута, который признался не только в том, что являлся кандидатом в вице-президенты, но и в том, что вступал с сотрудницей в интимные отношения, которые закончились беременностью.

– В лучшем случае десять минут, – ответила я. – Я не помешаю репортерам опубликовать сенсацию.

Вирджиния кивнула, с глубоким вздохом прошла мимо Шарлин и направилась по коридору.

Шарлин посмотрела на телефон в своей руке.

– Думаю, теперь стало ясно, почему он так увлечен усыновлением. – Я прислонилась к стулу, чтобы не упасть.

Шарлин посмеялась над моей беззаботной попыткой пошутить.

– Я только что получила сообщение от Джоша и Дэйва. Они спрашивают, что им делать.

– Пусть запускают.

Пока Шарлин двигалась прочь, комната начала раскачиваться взад и вперед, точно лодка. Неожиданно меня охватила волна тошноты. Я только что стала свидетелем любопытной вещи: потенциальная кончина почтенной политической звезды и, возможно, конец долгой и легендарной карьеры хорошего человека. Виновата ли я? Меня мучило то же чувство после смерти матери Сары, и Люк подтвердил, что я сыграла в этом свою роль. У меня заболела голова, и я ухватилась за кресло из искусственной кожи, после чего соскользнула по холодной гладкой ткани на пол. Затем все вокруг почернело.

Глава 6

Джульетта ЛаКомпт

Шаллан, Франция, 1895 год

На следующее утро Джульетта чуть ли не бегом несла Марселя в мастерскую Маршана. Холм, ведущий к каменному дому, был довольно крутым, поэтому она взяла мальчика на руки, взвалив на бедро весь его вес; ребенок пытался бежать сам, но не сумел угнаться за сестрой. Для визита к художнику она выбрала свое лучшее платье – коричневую сорочку до щиколоток. Учитывая, что Маршан любил оставлять окна мастерской открытыми настежь, наряд дополняла ярко-синяя переливчатая накидка. Студия находилась с западной стороны дома, и солнце не заглядывало в окна до самого полудня. Джульетта помнила, что плитка на полу, как и вся студия в целом, была холодной, поэтому захватила Марселю одеяло, чтобы он мог согреться.

Джульетта смотрела на поле, откуда только что пришла, и на зеленые холмы, уступающие место недавно распустившимся подсолнухам. Она слышала, как куры на ферме носились и хором кудахтали. Она уже собиралась постучать в деревянную дверь, как вдруг та распахнулась. На пороге появился улыбающийся Маршан.

– Ах, прекрасная Джульетта. – Он наклонился, чтобы посмотреть на Марселя, который свешивался у Джульетты из рук. – А кто это у нас здесь?

– Это Марсель. – Джульетта переместила ногу, чтобы удержать мальчика.