Четыре жизни. 2. Доцент - [35]

Неделю скучал, лежа на пляже (громко сказано, бетонные плиты + циновки напрокат) пансионата Гизель-Дере и пил чешское пиво. Появилась новая партия отдыхающих, рядом на пляже в одиночестве разместилась девушка, заметен интеллект, но уж больно «смурная», недовольно выбирает из-под себя мелкие камешки (на бетоне ощущения камней даже сопоставить с песчаным пляжем нельзя).

Насмешки с моей стороны, слово за слово и «Остапа понесло». Влюбился. До потери сознания. Влада (по паспорту Алла, отчим — чех), 26 лет, гуманитарий, выпускница МГУ. Есть муж, дочь, проживает в Череповце. Любимый друг (по её словам, при мне порван авиабилет в Крым на встречу с ним) — певец Лев Лещенко.

Июнь 1973 г. Чёрное море, пансионат «Гизель-Дере». Вторая справа Влада.

Сказалось полное отсутствие опыта «бабника». Влада — единственная знакомая к тому времени женщина, которая умудрилась из моего сложного имени изобрести уменьшительно-ласкательное обращение. На фоне средне серой пляжной публики женщина выглядела этакой «столичной штучкой». Разговоры, разговоры, разговоры, танцы, прогулки в сопровождении лягушачьих трелей, первый поцелуй, однако стремление к более близкому контакту пресечено на корню: «На циновке? В палате с фанерными стенками? Сними комнату!» И через 35 лет вспоминаю урок необходимости уважительного отношения к женщине, преподнесённый потенциальному любовнику. На следующий день всё выполнено, иду 6 км по шпалам в Туапсе за цветами. Огромный букет ярко-красных гладиолусов, фрукты, вино, «свадьба» с приглашением тюменца Володи Ведерникова с подругой, мой поэтический тост (интересно бы сейчас почитать). Наконец, одни. Влада отрывает цветки от стеблей и разбрасывает по подушкам (прямо Индия какая-то). Как всегда, тороплюсь…

Начинается сексуальный ликбез. Кто тебе внушил? Ты не понимаешь, большой орган только боль доставляет женщине (говорила интимные вещи прекрасным понятным литературным языком, кто бы мог подумать, что на темы близости можно в жизни говорить без мата или вульгарных выражений). Связь сибирского дилетанта с сексуально опытной женщиной однозначно привела к повышению мужской самооценки. Впервые понял и ощутил женский оргазм.

Наши контакты продолжались менее двух недель, пляжной публике напоминали бразильский телесериал со сближением, охлаждением, снова сближением и мучительным расставанием (ежедневная ходьба по шпалам в Туапсе, цветы, её попытки клеить профессора МГУ из соседнего пансионата, истерика моего поведения…). Большинство отдыхающих сочувствовало мне, хотя я в этом не нуждался. Надо было видеть со стороны мою беготню по Адлерскому лётному полю (как пропустили?!), поцелуи на трапе. Несколько лет спустя зазвучала прекрасная песня в исполнении Вахтанга Кикабидзе «по аэродрому, по аэродрому…», как будто написанная по моему заказу. Влада приехала позже, улетела раньше, почему? — так и осталось мне неизвестным. Фактически прекратил есть, ни на кого не смотрел, замкнувшись в себе, почернел и осунулся. Таких страстей я не испытывал ни до, ни после. Именно Влада разрушила неуверенность в интимной сфере. Я потерял голову, почти все отпускные деньги (дополнительный повод будущих семейных скандалов) потратил на цветы,

Неожиданно слышу вопрос от одного из отдыхающих: «Ты, что, полюбил?» В 32 года впервые обратил внимание, что люди разделяют понятия «влюбился» и «полюбил». Влюбился — обычный курортный роман, полюбил — дело серьёзное. Для меня? Скорей всего первый вариант, хотя при встрече с Ниной объявил, что хочу уйти к потрясшей меня женщине. Куда??? Очередная житейская глупость, превзошедшая события марта 1971 г.

Нина и тёща по прибытии в Сочи сразу обратили внимание как я осунулся. Менее опытная Нина решила, что внешний вид — следствие глубокого перепоя. В первую же ночь не смог утаить от Нины желание уйти к другой женщине. Реакция Нины на блуд мужа: остервенелый секс и до того не встречавшийся в их постели женский оргазм (похоже и Нина не понимала раньше, что это такое). Ревность или любовь? Любовь или ревность? Однозначного ответа нет. Помните Ларошфуко: «в ревности больше самолюбия, чем любви».

Продолжение отпуска превратилось в кошмар. Помимо нас пятерых в гостях у дяди Артура оказались мама и папа (неожиданно прилетели из Талды-Кургана). Тёща и папа упрекали меня за длинный язык (что было, то было, но зачем жене об этом говорить?). Однако слово — не воробей… Эта поездка к родственникам в Абхазию была для меня последней (в глаза никому смотреть не мог), Нина же была там ещё не один раз (в 80-е помогала зачислению в ТИИ сына Геды и Терентия Чаниа).

Забегая вперёд, последний раз я увиделся с Владой через год. Никаких контактов, ни телефонных, ни письменных после её уезда из Гизель-Дере не было. В начале июня 1974 г. я летел из Еревана в Свердловск с пересадкой в Москве, рассчитывал два выходных дня провести у Неупокоева. Собрался предупредить Гену, искал в аэропорту телефон-автомат, наткнулся на междугородний и наобум, заранее даже не думал об этом, позвонил в Череповец (удивляюсь, как номер телефона в голове остался). Влада случайно оказалась дома, занималась уборкой. Что-то замкнуло в голове. Ночь поездом туда, ночь обратно, день в Череповце. Промышленный загазованный город Вологодской области. Преимущественно дома в 4–5 этажей, есть и девятиэтажки. Много зелени. С утра разыскал городской базар, купил цветы, шампанское, апельсины, затем на такси отыскал конспиративную квартиру (кто-то из её друзей уехал на дачу). Посидели, поговорили часа три, никакой близости. Подарил Владе купленную в Ереване красивую чеканку «Ахтамар» (легендарная женщина с факелом), удивительно символично. Договорились встретиться летом на море. Никто, кроме нас двоих о встрече не узнал. На прощанье позвонил ещё раз с вокзала, почувствовал раздражение в голосе, хотя и сообщила, что «Ахтамар» уже висит на стенке. Сел в поезд, что-то щёлкнуло в душе. Из меня пошли стихи-послания. Раньше мог себя заставить написать короткий стишок, но стремления не было. А здесь на одном дыхании лист формата А-4 с двух сторон. Ежедневно по маршруту движения до Свердловска, затем Тюмени отправлял по конверту со стихами в Череповец. Душа вновь запела. К сожалению, не оставил себе ни копии, ни набросков, по-видимому, глупости писал. Недели через две пришла телеграмма от Влады, что уезжает с мужем в Карпаты, других возможностей нет. Понял бессмысленность продолжения контактов и предложил Нине вместе отдыхать в Севастополе.