Четыре жизни. 2. Доцент - [33]
Тюмень. Январь 1969 г. Эльвира с Игорем справа. Рядом с Игорем Дима Кучерюк.
Июль 1969 г. Иссык-Куль, Чолпон-Ата. Эльвира опекает Игоря.
К переезду в Тюмень Эльвире 4 года, Игорю ещё нет двух. Болели часто, редко бывали дни, когда оба находились в садике. Участковый педиатр расписалась в собственном бессилии: «У меня самой двое детей постоянно болеют». Лечение: тетрациклин, сульфадимезин, димедрол. Удивительно, но нас прикрепили к лучшей в Тюмени поликлинике Главтюменнефтегаза. Ковры, мягкая мебель, никаких очередей. Подобного обслуживания (о качестве лечения сказать ничего не могу, хотя в поликлинике подрабатывали «светила» тюменского мединститута) не видел ни раньше, ни позже, ни в Барнауле, ни в Томске. Здесь же лечились и мы с Ниной. Лет через 5–6 всех доцентов ТИИ из привилегированной поликлиники выкинули.
Июль 1969 г. Иссык-Куль, Чолпон-Ата. Эльвира, Игорь и папа-лодочник.
Нервотрёпка на работе, нелады с диссертацией Нины, постоянные болезни детей выплёскивались в семейные ссоры. Особенно накал страстей возрастал при появлении тёщи (известна манера большинства женщин «работать на публику»). Выражения типа «гестаповец», «фашист» в мой адрес со стороны Нины бесконечно звучали не только в присутствии детей. Тёща, приезжая в Тюмень, называла меня любимым зятем, публично в семейные конфликты не вмешивалась, однако переломить себя не мог и обращался к ней все двадцать лет знакомства только по имени-отчеству «Мария Ефимовна».
В интимной жизни нарастало взаимное раздражение, всё делалось через «не хочу». Ночные обоюдные размышления об отсутствии удовольствия, о физическом несоответствии параметров, о необходимости где-то поучиться, скорей всего, являлись следствием добрачной сексуальной неподготовленности (всё-таки, два девственника в паре — «перебор»). В семейных ссорах всё чаще высказывался, что живу с Ниной только ради детей (сейчас думаю, не совсем так), хочу ещё детей. Однажды услышала моё мнение тёща: «Как это жить ради детей?» К слову, тёщин муж, отец моей жены, повесился в 1951 г.
Терпению пришёл конец в марте 1971 г., когда тёща, вопреки моему желанию тайком увезла Игоря в Бийск. Юбилей, мне 30 лет, а я несу в суд заявление о разводе. Для многих в институте это стало неожиданностью. Нина подавлена (хорошо видно), обращается за помощью, распространяется про большую любовь. Началось давление друзей, особенно Гены Неупокоева. Нина и дети, любовь и ненависть, всё перепуталось. Позволил себя уговорить, решили так: я забираю заявление, уезжаю на два месяца в отпуск, затем уезжает в отпуск Нина, а через 4 месяца будет видно.
06.04.71 г. забрал заявление под унижающую насмешку судьи (бывают же мелочи, которые помнишь всю жизнь, для человека душевная трагедия, для судьи — ежедневная рутина), уехал в Талды-Курган.
20.07.1971 г. Тюмень.
Прошло почти 40 лет, не могу разобраться, правильно ли поступил, затормозив развод. Нет сомнения, дети выиграли, работа — пожалуй, всё. Любовь? Любовь не могла восстановиться на уровне ранней молодости, более того, супруг, которого пытаются бросить, никогда не простит, после некоторого эмоционального всплеска, остатки взаимной доброжелательности объективно начинают сокращаться, окончательный разрыв — дело времени. Уверен, единственное, что могло в тот момент резко улучшить семейную атмосферу — рождение ещё одного ребёнка, но здесь Нина стояла твёрдо. Окружающих поразил факт начала юридической процедуры расторжения брака без подготовленного «запасного аэродрома» (женщина, жильё…). Развёлся, а дальше? Но «опыт есть». Ещё. Находясь постоянно среди женщин, рассматривал их либо просто как сотрудниц, либо как студенток, не реагировал по-мужски (30 лет!) на отдельные знаки женского внимания, т. е. «слюни, руки… не распускал». Не исключаю, частично поведение связано с физическими перегрузками, интенсивной научной деятельностью, работой Нины на соседнем этаже, но главное — внутренний стопор.
И вот теперь этот стопор мысленно решил ослабить (не убрать, нет, просто ослабить). Неужели я не в состоянии найти женщину, которая действительно будет любить? Не будет унижать ночью, и оскорблять днём? Однако моральный внутренний стопор — штука серьёзная и нелегко поддаётся ослаблению, у меня только в состоянии сильного подпития. Не мог трезвым смотреть в глаза женщине, не супруге, и убеждать, что хочу её, не мог, не научился, таким и помру, наверно. Как и заниматься сексом днём, если (очень редко случалось) действо происходит на свету, то с закрытыми глазами. Чувствуется смех современной молодёжи, но таким жизнь прожил. И это факт! Существовала с активной подачи Нины и другая сторона стопора — ощущение сексуальной неполноценности. В какой-то момент Нина сознательно толкала к своей старшей кафедральной подруге поучиться. Подруга бальзаковского возраста не была проституткой, просто большой любительницей молодых мужчин, особенно заочников, приступила к атаке. Как-то у нас дома (не помню, где была Нина и дети) «опытная подруга» склонилась надо мной, лежащим пьяным, и начала гладить моей рукой собственную грудь 4-5-го размера: посмотри, какое платье красивое. Не помог даже сильный алкоголь, стопор не поддался, проржавел, по-видимому.
