Четыре возраста Нулизы-сан - [16]

Женщина отодвинула стул — вполне обыкновенный, деревянный, хорошо подходящий к ее росту. Показала жестом — садись. И сама устроилась рядом, справа. Тут Военный и Щеголь согласно что-то сказали. Камень послушно перевел:

— Приветствовать. Здравствовать.

С каждым впитанным словом чужого языка камень переводил все лучше. Под конец короткой беседы никаких шероховатостей перевода уже не было. А началась беседа с обычного представления. Военный назвался — словно простуженный пес чихнул. Щеголь курлыкнул осенним аистом. Охотница прозвенела спущенной тетивой.

— Луиза Франсуаза де ла Вальер, — назвалась она в ответ. Трое хозяев стола завертели головами.

— Наверное, какая-то французская республика… — сказал Военный.

— Или там очередная новая, — задумался Щеголь. — Наподобие басков или там шонзейцев.

— Ага, — охотница посмотрела на гостью с неподдельным сочувствием. — Как же ты, девочка, добралась? Там же сплошная мясорубка. «Волки Мартелла», неофашисты, ретрокоммунисты…

Щеголь извлек чародейное зеркальце — невеликое, всего две ладони шириной — засветил и принялся тыкать в него стилом, явно записывая. Направил зеркальце на нее, попросил:

— Посмотрите сюда, в черный глазок.

Она послушно посмотрела, слегка опасаясь чужеродной магии… Кстати — а магией-то здесь не пахло!

Зеркальце щелкнуло, полыхнув при этом режуще-белой звездочкой. Щеголь удовлетворенно кивнул и поблагодарил за помощь. Военный — конкретный, как все военные — первым перешел к делу:

— Скажите пожалуйста, как вы здесь оказались? Вы прилетели, приехали, отстали от поезда?

Охотница сдержано улыбнулась:

— Ее ролевики привезли. С первоапрельского конвента.

Щеголь, оказавшийся магом, подтвердил:

— На аутентичной тележке, в клевых костюмах. Парень и девушка. Девушка куда как ничего!

— Ты познакомился? — Военный поднял уголки губ, сделавшись окончательно похожим на старого пса.

— Кулаки у парня тоже ничего.

Засмеялись.

— Но как же вы все-таки попали сюда?

Она некоторое время комкала манжеты — словно бы молчание оставалось единственной ниточкой к дому. Никто не торопил. И в конце концов она поняла — все, обратного пути нет. Вздохнула:

— Я участвовала в ритуале Призыва…

— Призыва! — Военный поставил на столешницу сжатые кулаки — словно кружками грохнул.

— Что же вы сразу не сказали!

Все трое сделались внимательными, а голоса их наполнились искренним уважением.

— Так, ваше полное имя? Место рождения… Полных лет… Документы… Нафиг, пишем: утеряны. Так, пройдите вот в эту арку, — маг перестал барабанить палочкой по волшебному зеркалу и указал на дальную стену комнаты. Перед стеной Охотница уже сняла чехол с высокой арки — сверкающей металлом, обвешанной амулетами, даже закрепленной множеством тонких канатов, как мачта корабля. Магией, впрочем, не пахло по-прежнему; да и ощущение от арки было как от сложного механизма, а не как от пентаграммы — неживая тяжесть, ничего похожего на сдержанное нетерпение Стихии.

— Для чего это?

— Это чтобы определить Вашу силу. Не бойтесь — сканер не причинит никакого вреда. Он как линейка, только измеряет, ничего не меняя.

— Линейкой тоже можно врезать по пальцам, — возразила она, подходя к сканеру. И зачем огрызалась? Измерять всех пришельцев — не такая уж глупая идея, если подумать…

Завершить мысль она не успела. С гулким хлопком арку разорвало. Канатики не спасли — взвились и опали убитыми змеями. Зазвенели, посыпались все три окна. Амулеты разлетелись по комнате; с легким дымком брызнула штукатурка. Немного поскрипев, решила поучаствовать люстра — и обрушилась точно в середину стола, прикончив чародейское зеркальце. Сам чародей, хоть и не сумел поставить даже простенького щита, все же избежал серьезных повреждений. От Охотницы обломки рикошетили, как стрелы от доброй кирасы. Военный чудом успел нырнуть за стол — кусок арки ровненько сбрил ему каблуки на обоих ботинках, пощадив ноги.

В распахнутую дверь ворвались двое с оружием наизготовку. Военный мелко крестился ощутимо дрожащей рукой. Охотница с непроницаемым лицом заклеивала магу распоротую щеку. Маг щерился счастливой до идиотизма улыбкой.

Ровно в центре взрыва, не пострадав от него нисколько — все воздействие было направлено от нее, и ничего к ней — на крашеных досках пола плакала девочка лет пятнадцати, худенькая, с розовыми волосами.

— Даже здесь у меня ничего не получилось, один взры-ы-ыв… Чему меня учили? Управлять слугами? Приказывать подручному? Решать примеры с дробями? Так здесь это малявки могу-у-у-ут…

Военный поглядел на обломки сканера. На мага. На ворвавшихся охранников. Взял себя за подбородок и глубоко задумался.

Девочка утерлась рукавом длинного, наглухо закрытого темного платья — такое в старых комедиях носят горничные или суффражистки.

— Что мне дела-а-а-ать? Я тут никому не нужна-а-а! Домой хочу-у-у!

— Да ты офигела! — щеголь-особист поднял обломок сканера, повертел, положил на стол. — С такой силой тебя на руках носить будут!

Русалка, которую в основной должности сегодня с успехом заменил камень-переводчик, переспросила:

— Слугами? У тебя были слуги?

— Да! Я де ла Вальер де Тристейн! — девчонка даже всхлипывать перестала. — И я иногда все же делаю правильно!