Четыре поколения эпических героев - [10]

: герой - либо слабый воин, либо не воин вообще. Самый яркий пример последнего - былинный Дюк, владыка "золотого царства". Он приезжает на Русь, чтобы рассказать о своей стране, открыть людям дорогу к счастью. Несмотря на то, что Дюк никоим образом не воин (он состязается с киевским Чурилой в богатстве и щегольстве), его поддерживает Илья Муромец¹²⁶. С одной стороны, это указывает на связь обоих героев с иным миром, с другой - поддержка лучшего из защитников былинной Руси говорит о пользе деяний Дюка для мира людей: доказывая Киеву существование страны неисчислимых богатств, Дюк открывает путь к изобильной жизни. Образ "золотого царства" встречался в связи с первым поколением героев; здесь он возрождается, но уже не как мир неведения, а как мир красоты и богатства. Именно такие представления о "золотом царстве", возникшие в эпоху четвертого поколения героев, полностью затенили в человеческом сознании образ мира-"недоделки", не ведающего тягот труда.

Шталь пишет о "мирных подвигах" героев четвертого поколения - именно таким мирным богатырем и предстает русский Дюк, в образе которого явственно прослеживаются черты персонажа архаических сказаний, подвергшиеся переоценке. В "Одиссее" мирный идеал жизни связан с образом Лаэрта - старого отца Одиссея. Но и за этим образом также стоит архаическая традиция - в древнейших сюжетах обязательно встречается старый и почти бездействующий отец героя (из приведенных примеров - это отец Святогора). Если в архаике бездействие отца - показатель его иномирности и, возможно, синоним неподвижности, то в эпоху четвертого поколения те же черты воспринимаются как нежелание, неспособность сражаться.

Очевидно, что эпоха четвертого поколения не изобретает ни новых образов, ни новых сюжетов, а трансформирует архаические и даже доэпические, причем трансформируется оценка героев, мотивация их поступков и мифологический подтекст. То, что некогда было ужасным и величественным, теперь становится будничным, бытовым и даже сатирическим или комическим.

* * *

Четкое разделение эпических героев по четырем поколениям - не более чем научная абстракция, поскольку выделяемые признаки каждого поколения в наиболее ярких образах смешиваются. Шталь пишет о том, что Одиссею присущи черты всех четырех поколений¹²⁷ (хотя принадлежность Одиссея к первому поколению может быть оспорена: его "одиночество", которое исследовательница называет чертой первого поколения¹²⁸, видимо, следует считать чертой второго - как показано в главе "Безжалостный защитник"). Из приведенных нами примеров видно, что у героев второго поколения оказываются черты первого (Вяйнемейнен, месопотамские герои) или третьего (Илья), реже у героев третьего поколения - черты второго (Оливье). В этой статье немного индийского материала именно из-за чрезвычайной многослойности образов. Так, Рама - борец с чудовищами - обладает немеренной силой, однако цель его - не личная слава, а восстановление справедливости (он карает похитителя своей жены не за это злодейство, а за все прежде совершенные преступления). Трудно сказать, черты какого поколения превалируют в этом образе - второго или третьего. То же с героями "Махабхараты". Один из них, царь Юдхиштхира, изображается то как могучий воин¹²⁹ (черта второго поколения), то как слабый духом¹³⁰ (черта четвертого), чья нерешительность и непоследовательность - не что иное, как следование дхарме - высшему закону, недоступное его братьям (черта третьего); при этом в образе царя, старшего в семье, бездеятельного относительно своих братьев, проявляются черты архаического отца (первое поколение). Подобные примеры позволяют наилучшим образом проследить многослойность и эволюцию эпоса, который есть отражение эволюции представлений человека о самом себе и о мире, который его окружает. В современном сознании эпический герой - образец для подражания, и, хотя это утверждение применимо лишь к героям третьего поколения, оно важно для нас тем, что показывает, насколько серьезно воспринимается эпос - самоописание человека.

ЛИТЕРАТУРА

1. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982. С. 259 - 373.

2. Шталь И.В. Эволюция эпического изображения (четыре поколения героев "Одиссеи" Гомера) // Типология народного эпоса. М., 1975.

3. Пропп В.Я. Фольклор и действительность: Избр. ст. М., 1976. С. 300.

4. Он же. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 355.

5. Варианты иномирного происхождения героя см.: Баркова А.Л. Отличительные черты архаических героев в эпических традициях различных народов // Актуальные проблемы языкознания и литературоведения. М., 1994. С. 62 - 63.

6. Стеблин-Каменский М.И. Миф. Л., 1976. С. 79.

7. Путилов Б.Н. Об эпическом подтексте (на материале былин и юнацких песен) // Славянский фольклор. М., 1972. С. 3.

8. Он же. Типология народного историзма // Типология народного эпоса. М., 1975. С. 416.

9. Шталь И.В.. Указ. соч. С. 201, 210.

10. Используется текст "Калевалы" в обработке Э.Леннрота (пер. Л.Бельского).

11. Здесь и далее ссылки на руну и строфу (или строку) приводятся в тексте.

12. Лосев А.Ф. Указ соч. С. 261.

13. Там же. С. 257.