Четвертый звонок - [5]
Между прочим, и до сих пор в каждой школе есть группа дежурных чтецов, такие проворные стремительные бойцы специального назначения, которых можно поднять ночью, чтобы за несколько оставшихся до мероприятия часов они выучили стишок к какому-нибудь событию. И все эти бойкие ребята наутро являлись в форме — белый верх, темный низ — и рапортовали, приветствовали, восхваляли или, когда была нужда, драматически причитали, не вдумываясь в смысл. Главное — громко и с выражением. Громко и с выражением.
И гораздо позже, через много лет, когда я приезжала в школу, колледж или вуз набирать детей к себе в театральную группу, я даже не устраивала прослушивания. Я просто старалась не брать штатных декламаторов. А если приходилось брать — такая была у нас установка: «все дети талантливы», — приходилось ломать. Я ведь и сама была из этой касты и хорошо понимала, откуда у детей эти похоронно-торжественные подвывы.
Вот оттуда, из бригады спецназначения, меня и выудили в Народный театр. Почему? — спросила я уже через сто лет помощника режиссера, нашего завпоста Татьяну Григорьевну. И она ответила, что мое чтение выбивалось из общего хора — в нем сквозь автоматику проглядывало чувство. Какое — непонятно, но оно было. (Видимо, я все-таки этих стихов немножко стеснялась.)
Нет, правду сказать, еще был один случай однажды. К Новому году мы все наряжались в маскарадные костюмы, которые, ко всему, надо было еще и «защищать». То есть, если ты одета в принцессу или Золушку, например, ты должна была плясать польку про старого толстого жука. Если в цыганку — отплясывать цыганочку и приставать к людям «позолоти ручку» и «дай, погадаю», если в мушкетера — лихо подкручивать наклеенный ус и сражаться на шпагах. Та еще защита была, то еще испытание. Как жюри выдерживало?.. Помню, одна девочка пришла в роскошном костюме Снежной королевы. Она выучила наизусть чуть ли не всю сказку Андерсена «Снежная королева» и пробубнила ее себе под нос, стоя у елки и не подымая глаз. И зал скучал и шумел — дети хотели играть и водить хороводы вокруг елки, — но никто из жюри не посмел ее остановить, она была чья-то дочка — то ли какого-то работника гороно, то ли еще кого.
И вот за пару недель до новогоднего праздника-карнавала мама принесла домой одолженный где-то мундир с галунами, ментик и кивер — костюм гусара. И я его надевала дома, репетировала и заставляла приятеля, доброго моего дружка Гарика, мне подыгрывать.
Это уже много лет спустя родители рассказывали, как они через застекленную дверь подглядывали и зажимали ладонями рты, чтобы не прыснуть. Картинка была комичная.
Гарик, полный, рыхлый болезненный мальчик в очках с толстыми линзами, с перевязанным черной лентой, как положено, глазом, выставив пузо, подавал реплику Кутузова:
— «КоГнет, вы — женщина?!»
Я, костлявая, выше Гарика на голову, тоже в очках, с красными, примятыми кивером ушами, тоненько верещала в ответ:
— «Врать не имею мочи вам, ваша светлость…»
Наступил день карнавала. Обычно на такой праздник приходят все родственники, все кому не лень. Приводят младших братиков или сестричек, бабушек, дедушек.
— Не бойся, Гарик, — я вошла в образ и шваркала ладонью бедного Кутузова по плечу, — ты, главное, спроси. А я потом отвечу и спою: «Давным-давно, давным-давно, давныым дав-но!»
Гарик боялся. Он ужасно боялся, что над ним будут смеяться одноклассники и в последний момент наотрез отказался перевязывать глаз. И вот, когда пришло время защищать наши костюмы, он вышел… Как он вышел… Мелко-мелко семеня. На прямых негнущихся ногах. Как будто у него работали только суставы щиколоток. А остальные части ног — нет. Не дойдя до импровизированной сцены возле елки, Гарик неожиданно вякнул:
— КоГнет, я — женщина! — и немедленно удрал.
— «Врать не имею мочи!» — рявкнула я в ответ и, сообразив, в чем признался Гарик-Кутузов, я растерянно развела руками и добавила: — Так… я ж тоже… ваша светлость…
Зал валялся. До песни дело так и не дошло. А Татьяна Григорьевна как раз случайно была на этом вечере и меня запомнила. Хотя было это давным-давно, давным-давно, давныыым-давно!
Словом, через несколько лет меня взяли в популярный тогда, даже где-то опальный и где-то скандальный, театр Белевича, известный постановками запрещенных тогда пьес Мара Байджиева и Рощина. Поначалу я играла чью-то маленькую дочь — меня закутали в мужской пиджак, на голову накрутили старый клетчатый платок и посадили на телегу. Так я просидела молча всю сцену. И мне так понравилось, что я не захотела переодеваться. И домой шла в этом старом идиотском пиджаке и платке. Мне казалось, что весь город узнает меня и тычет пальцем — это она, она сидела на телеге в спектакле про партизан. Это был мой первый опыт. Потом «ах-няня-няня…» — первая роль «со словами», чем я страшно гордилась и хвасталась. Когда я стала постарше, мне доверили маленькую роль Девушки в какой-то композиции про любовь. Там я, дикая и застенчивая, должна была играть влюбленную печальную девицу, понятия не имея, что такое любовь. Нет, ну, конечно, я много читала… Но боже мой, кому это когда-либо помогло в таких случаях? Ах, полноте, корнет, увольте.
Многие из тех, кому повезло раньше вас прочесть эту удивительную повесть Марианны Гончаровой о Лизе Бернадской, говорят, что не раз всплакнули над ней. Но это не были слезы жалости, хотя жизнь к Лизе и в самом деле не всегда справедлива. Скорее всего, это те очистительные слезы, которые случаются от счастья взаимопонимания, сочувствия, нежности, любви. В душе Лизы такая теплая магия, такая истинная открытость и дружелюбие, что за время своей борьбы с недугом она меняет жизнь всех, кто ее окружает. Есть в повести, конечно, и первая любовь, и ревность, и зависть подруг, и интриги, и вдруг вспыхивающее в юных душах счастливейшее чувство свободы. Но не только слезы, а еще и неудержимый смех вызывает у читателей проза Гончаровой.
Они живут рядом с нами, ловят наш взгляд, подсовывают мягкие уши под нашу руку. Ну да – пара изгрызенных туфель. Но что такое пара каких-то бездушных туфель по сравнению с теплой головой на твоих коленях, с их мягкими лапами и теплым пузом! Что пара разбитых чашек или опрокинутых горшков с цветами по сравнению с торопливым топотом и радостными взлаями и взмявами, когда вы еще идете по лестнице, когда всего лишь гремите ключами, когда только входите в прихожую! Впрочем, эта книга не только о них, наших усатых, хвостатых и пернатых.
Сюжеты Марианны Гончаровой, со всеми их нелепостями, случайностями и невероятным обаянием, выхвачены из воздуха, из садов и полей, из улиц и переулков небольшого городка. Герои – вроде бы самые обычные люди: вот интеллигентный и немного застенчивый дантист, вот влюбленная юная красавица, вот веселые попутчики, вот отважные воздухоплаватели, вот особенные дети, знающие и понимающие гораздо больше, чем мы предполагаем, вот рыцари и пасечники, неугомонные жулики и волшебники. Истории их жизни рассказаны с неизменным юмором и симпатией, и кажется, будто мы, читатели, знакомы с каждым из них с самого детства.
Если чудеса не послать специальным рейсом, в дороге они могут заблудиться и даже потеряться, испортиться или просто попасть совершенно не по адресу. А если чудо произойдет не с тем человеком, будет ли оно чудом?Марианна Гончарова написала книгу маленьких историй, полных уютного очарования. Самые печальные обстоятельства – не помеха для счастливых финалов, а нынешние горести – повод ждать будущих радостей. Только так и никак иначе!
Природа дружбы естественна. Дружба — это не изобретение человека. Это изобретение кого-то поумней. И потому, что дружба дается свыше, вашими друзьями могут быть не только люди, но и все, кого вы встречаете в этой жизни, невзирая на образование, место жительства, возраст, статус, наличие хвоста, количество ног, лап, щупальцев, крыльев или плавников.Дружба дается свыше. Как умение улыбаться или плакать.Эту книгу рекомендуется читать, когда у вас плохое настроение, в одиночестве или в компании вслух.Можно и нужно читать детям.
Автобус жизни писательницы Марианны Гончаровой не имеет строгого расписания. Он может поехать в любом направлении, даже заблудиться. Вообще маршруты воображения Гончаровой весьма причудливы и фантастичны. Она видит из окна своего автобуса гораздо больше, а зачастую и не совсем то, что видят другие пассажиры. Но с ее помощью они оказываются в удивительных и неповторимых жизненных ситуациях, из которых тем не менее всегда есть выход и всегда можно выбраться на дорогу, ведущую к дому.Читатели Гончаровой нередко чувствуют себя ее счастливыми спутниками, которым повезло ехать с ней вместе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.