Четвёртая осень - [17]
"Я легкий человек, Упанишад! - хвастался он.- Я верю, что мир создан для радости. Сперва для радости, а уж после для размышлений. И то лишь в том случае, если размышления эти веселят душу. А?" Вальда подумал. "Я согласен с тобой",- сказал он.
Карманов захохотал. "Слышите, Алексей Дмитриевич? Эко повернул наш наблюдатель! Резонно. Наблюдать - тоже радость, и, может быть, самая безопасная из всех. Уж ее-то не лишишься. Даже если паралич разобьет, если ослепнешь и оглохнешь - один объект для наблюдений все равно останется: ты сам. Я мыслю, следовательно, я... Чепуха! Я наблюдаю - следовательно, я существую".
Так разглагольствовал он перед моим носом, самовлюбленный краснобай, которому не хватало ума понять, что я вижу его насквозь со всеми его учеными потрохами.
Стрекаловой не испугалась, которую люди и посильнее опасливо обходили стороной. Владыкой ведь была на своей мясо-молочной станции и, стало быть, на Центральном рынке, где станция эта помещалась.
"Не лезь, девочка",- с улыбкой и блеском в чуть косящих, как у Лобикова, глазах предупреждала она. Наверняка предупреждала, но ты не испугалась...
Ко мне приходил человек, из-за которого разгорелся сыр-бор,- пчеловод из-под Гульгана. На нем были сапоги и прорезиненный плащ, хотя уже вовсю пекло весеннее солнце. Тяжело поставил он на стол пластмассовый бидон с медом: "Вам..."
Больше полугода минуло после твоей смерти, все давно выразили мне свое соболезнование, а он только что узнал, буквально накануне, и сразу же поспешил в Светополь. "Я очень уважал вашу дочь".
Я попросил его сесть. Имени твоего он не помнил - "товарищ Щукина" звал. Тебя - "товарищем Щукиной", а Стрекалову - "за-ра-зой", с растяжечкой, как бы продливая удовольствие - вот как ненавидел ее. "Пять месяцев мытарила, за-ра-за! Паспорт пасеки дай ей... Зачем? Вот мед, возьми, проверь, на то вы и сидите тут. Нет, паспорт вынь да положь. Хорошо. Поехал, привез паспорт, а она - за-ра-за: где отметки? Какие, говорю, отметки? О гнильце американском, говорит, и гнильце европейском. Без отметок, говорит, не разрешим продавать. Пусть, говорит, пробы возьмут. На пасеке... За-ра-за! Как, спрашиваю, взять, когда зима на дворе! А она: значит, до мая придется ждать. До мая! А вы, спрашиваю, не можете определить? Мы, говорит, не можем. За-ра-за! Да сунь ты ей, говорят мне, пару килограммов, но я завелся уже. Шиш, говорю, ей - вот такой, и показываю - какой. К товарищ Щукиной пошел. Дочери вашей..." Он смолк вдруг и осторожно так, неуверенно поглядел на меня. "Как же так? - пробормотал.Принципиальная такая..."
Кто-кто, а уж отец, думают люди, знает все. Ошибаются. Всего никто не знает. Даже Вальда. Даже Рада, твоя единственная подруга, у которой ты провела свой последний день. Предпоследний...
"Я очень виновата..." - "В чем, Рада? - пытался я успокоить ее.- Ключ? Но..." - "Не ключ... Не знаю в чем. Но ведь она ко мне приехала. Ко мне!"
Это правда, но все-таки то был предпоследний день. А последний? В последний виделась с кем-нибудь? Неизвестно. Может быть, ни с кем. Весь август не выходила по вечерам из своей комнаты, даже нередко ужинала и завтракала одна, ела что под руку попадется, а тут было воскресенье, и дома торчал я.
За три дня до этого, в четверг вечером, у меня, помнишь, кончились сигареты. Замотался, как всегда летом, не купил, а оба соседа, у которых мог бы стрельнуть, укатили в отпуск. Что делать? Твоей матери стало жаль меня, конфетки предложила - сосут же мужики леденцы, когда курить бросают. Раздраженно забубнил я что-то и тут вдруг тебя увидел - почему-то ты оказалась у двери, хотя редко заходила по вечерам в большую комнату.
С хмурым видом уставился я на экран. Ты еще некоторое время стояла и смотрела - я чувствовал твое присутствие. Оно мешало мне. Боже мой, мне мешало твое присутствие!
Через полчаса ты протянула мне пачку "Явы". "Подойдет?" - спросила. Это была не тридцатикопеечная "Ява", которую я предпочитал всем остальным сигаретам и которую привозил из Москвы целыми блоками (еще Лобиков доставал - не знаю уж где). Это была "Ява" аристократическая, слабая, больше женская, чем мужская, и ценой вдвое дороже. Но все-таки это были сигареты. "Откуда? - изумился я.- Все ведь закрыто".- "Не все",- ответила ты. Повернулась, пошла... "Спасибо, дочка!" - крикнул я вслед.
Как самоотверженно ухаживала ты за Мишей Соколовым младшим! Даже ночью вставала... Помнишь, в одной рубашке застал тебя, босую, на холодном линолиумном полу? Заворчал, и ты, ни слова не говоря, пошла за тапочками, а цыпленок пищал как оглашенный.
Мне кажется, Катя, ты была бы хорошей матерью, но когда я попытался заговорить с тобой об этом - Щукин заразил-таки меня своей тревогой,- лицо твое замкнулось. То было лицо взрослой женщины, холодное и чужое. Слова застряли у меня в горле. "Я, конечно, не вмешиваюсь... Это ваше личное дело",- бормотал, а ты хоть бы словечком помогла! Молча слушала с опущенными глазами, а губы - красные-красные.
Да, мне важно было разобраться, что произошло с тобой, да, я видел, что то ли Вальда, то ли Карманов причастны к твоей гибели, но только ли из-за этого ходил я в бойлерную?
Два романа, вошедшие в книгу, посвящены современности, теме нравственного становления личности. В центре романа «Победитель» — молодой ученый, размышляющий не только над сугубо специальными, но и над многими вопросами этического характера. Об ответственности человека перед самим собой и перед обществом задумывается и герой романа «Апология». Оба романа написаны в едином стилистическом ключе и представляют своеобразную дилогию.
В новую книгу Руслана Киреева входят повести и рассказы, посвященные жизни наших современников, становлению их характеров и нравственному совершенствованию в процессе трудовой и общественной деятельности.
Три лучших романа известного писателя Руслана Киреева впервые выпущены в одной книге к его 70-летию. Все они были напечатаны в периодике, тепло встречены читателем и критикой, удостоены журнальных премий. Роман «Посланник» (открывающий своеобразную трилогию, объединенную по замыслу автора не структурно, но внутренне) воссоздает один день нашего современника, за действиями и даже сокровенными мыслями которого наблюдает из укрытия загадочное существо, величающее себя Затворником. Завершается однотомник романом-эпилогом «Мальчик приходил».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В свою во многих отношениях итоговую книгу «До свидания, Светополь!» известный прозаик Руслан Киреев включил повести, посвящённые землякам, жителям южного города. В этих произведениях писатель исследует духовный мир современника во всем разнообразии моральных и социальных проявлений.
Новая книга известного писателя Руслана Киреева не только рассказывает о том, как умирали классики русской литературы, но, главное, реконструирует их отношение к смерти, начиная с ранних лет и кончая последними часами жизни. Сам характер этих отношений, неизбежно драматичный, подчас трагический, накладывает несомненный отпечаток на их творчество, определяя и острый психологизм, и напряженный внутренний сюжет произведений. Книга строго документальна В основе ее письма и дневники, воспоминания и архивные бумаги, а также тексты художественных произведений писателей.Книга продолжает ранее вышедшую в издательстве работу, посвященную Гоголю, Льву Толстому и Чехову.Для учителей общеобразовательных школ, гимназий и лицеев, студентов, аспирантов и преподавателей гуманитарных вузов, а также для всех, кого интересует отечественная словесность.
Сборник коротких рассказов о жизни людей. Место действия всех историй — Израиль, время — период начала второй интифады нулевых, Второй Ливанской войны 2006 года и до наших дней. Это сборник грустных и смешных историй о людях, религиозных и светских, евреях и не очень, о животных и бережном отношении к жизни вне зависимости от её происхождения, рассказы о достоинстве и любви. Вам понравится погрузиться в будни израильской жизни, описанной в художественной форме, узнать, что люди в любой стране, даже такой неоднозначной, как Израиль, всегда имеют возможность выбора — любви или предательства, морали или безнравственности, и выбор этот не зависит ни от цвета кожи, ни от национальности, ни от положения в обществе.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?
Судьбы персонажей романа «Призрак Шекспира» отражают не такую уж давнюю, почти вчерашнюю нашу историю. Главные герои — люди так называемых свободных профессий. Это режиссеры, актеры, государственные служащие высшего ранга, военные. В этом театральном, немного маскарадном мире, провинциальном и столичном, бурлят неподдельные страсти, без которых жизнь не так интересна.