Четвероевангелие - [80]
Прп. Ефрем Сирин видит в этих трех чудесах, совершенных в разных обстоятельствах, три этапа явления Христа как Победителя смерти; чем ближе к Смерти, сошествию во ад и Воскресению Самого Христа, тем все с большей силой проявляется воскрешающая власть Спасителя: «Отроковицу в доме возвратил Он к жизни и отдал отцу ее; юношу воскресил, когда несли его ко гробу; а Лазаря оставил в темнице гроба, пока не стал предаваться тлению, чтобы в жилище крепкого проник глас Его и воскресил умершего. В доме, на пути и из гроба возвращал Он умерших к жизни, чтобы на всей дороге смерти поставить путемерия, по всей стезе умерших посеять надежду жизни: и в начале, и в середине, и в конце ее явить воскресение. Для того медлил, когда умер Лазарь, друг Его, чтобы, когда тот до конца пройдет путь смерти, уже оттуда воззвать его к жизни. Жизнеподатель по следам смерти шествовал за ней путем ее владычества и весь путь ее от начала до конца оросил воскресением»[326].
Почему о таком великом чуде рассказывает только одно Евангелие от Иоанна? Безусловно, первые три евангелиста и на основе других чудес доносят до нас образ Христа как Бога, имеющего власть дать жизнь, но согласное молчание Матфея, Марка и Луки об этом чуде все-таки удивляет. Известно немало попыток объяснить этот факт; приведем только две, которые кажутся наиболее уместными и обоснованными.
Синаксарь Лазаревой субботы дает такое объяснение: в других Евангелиях не описано воскрешение Лазаря, потому что он был еще жив и все его видели (Лазарь после воскрешения прожил еще тридцать лет и был поставлен апостолами епископом на о. Кипр). Во все времена хватает любопытных людей, которые беспокоили Лазаря расспросами на тему жизни после смерти, как там ему было в аду и т. п. Но «что было в аду, Лазарь ничего не поведал – то ли оттого, что не дано было ему вовсе видеть тамошнее, то ли оттого, что, увидев нечто, повеление получил про то умолчать»[327]. Прижизненный рассказ как минимум спровоцировал бы поток паломников, несмотря на молчание Лазаря. Евангелие от Иоанна, а соответственно и письменное свидетельство о чуде, появилось уже после смерти Лазаря.
Синоптические повествования ни в коей мере не ущербны без описания этого чуда; чудеса воскрешения в Галилее являют во Христе Сына Божия, не только исцеляющего, но и возвращающего жизнь умершим. В Евангелии от Иоанна описание чуда воскрешения Лазаря несет особую смысловую нагрузку, завершая прослеженную апостолом историю отвержения Христа иудеями, историю неверия: «Пришел к своим, и свои Его не приняли» (Ин. 1: 11). Ап. Иоанн показывает, что официальное решение Синедриона убить Иисуса принимается именно после воскрешения Лазаря.
Слух о воскрешении Лазаря быстро распространился по Иерусалиму и его окрестностям. Многие ходили в Вифанию, чтобы посмотреть на Лазаря, и обретали веру во Христа. Иудеи видели, что авторитет Иисуса Назарянина в народе растет, невзирая на то, что вера в Него грозила отлучением от синагоги (Ин. 9: 22). Для обсуждения возможных последствий воскрешения Лазаря был собран так называемый совет Каиафы: «Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит» (Ин. 11: 47). А дальше неожиданная логика: этот человек много чудес творит, давайте Его убьем. «Что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом» (Ин. 11: 47–48). Старейшины боятся, что народ объединится вокруг Христа, провозгласит Его царем, это вызовет гонения со стороны римлян, которые уничтожат последние остатки национальной свободы и, что самое опасное, они, начальники иудейские, потеряют свое место, то есть власть и положение. Даже язычник Пилат понял, что иудеи предали ему Христа из зависти (Мф. 27: 18). Логика их рассуждений исключает участие Бога в жизни Израиля, «благородный» пафос убийства Христа в мысли, что Израиль без нас во главе погибнет.
Первосвященник Каиафа предложил действовать решительно и убить Иисуса Назарянина: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11: 50). Каиафа был недостойным человеком, но в силу первосвященнического достоинства имел особые дары Божии и поэтому невольно изрек истину: Христу действительно надлежало умереть за людей, чтобы они не погибли, но имели жизнь вечную. Приняв совет Каиафы, Синедрион постановил убить Иисуса, а вместе с Ним предать смерти и Лазаря, из-за которого многие уверовали во Христа. В восстании на Лазаря проявился богоборческий пафос решения иудеев: даже отказываясь признавать Богосыновнее достоинство Христа и считая Его простым человеком, они понимают, что четверодневного Лазаря воскресил Бог, но тем не менее покушаются на жизнь воскрешенного.
