Четверо со «Сринагара» - [38]

Долговязая девица на сцене закончила лекцию или что это там было, и некто в сером объявил, что Майк Кент прочтет свою новую поэму, только что сочиненную им во время исчерпывающего и глубокого доклада мисс Гилденвилл. Поэма была озаглавлена «Конец света в Атомном аду в результате мировой ядерной войны, взрывов водородных бомб и выпадения радиоактивных осадков». Название было длинное, и я не сумел полностью его запомнить, но уверяю, оно было примерно такое.

Здоровенный детина с козлиным лицом и волосами, свисавшими на уши, взобрался на сцену. Оркестр на заднем плане произвел ужасный шум, слившийся с аплодисментами в зале. Слушая его, можно было вообразить, что на сцене разбился грузовик с бутылками.

Затем музыка смолкла. Козломордый поэт затрясся всем телом и выбросил руки над головой, потрясая кистями, словно их только что ошпарили кипятком. В полном молчании он откинул голову назад и изо всех сил рявкнул:

— Пу!

Раздался взрыв аплодисментов.

Я шепнул на ухо Эллен:

— Отлично сработано! Начало почти напоминает Шелли, а?

— Я больше склоняюсь к Эдне Сент-Винсент Миллой, — возразила она.

— Все равно, начало хорошее. Сколько экспрессии! Интересно, как он ее закончит?

Но он не собирался ее заканчивать. Собственно, это и была вся поэма. А я был уверен, что он намерен ее продолжить, и даже не захлопал.

Эллен посмотрела на меня и сказала немного растерянно:

— Не кажется ли тебе, что это… немного глупо?

Я усмехнулся ей в ответ.

— Это, милая, не следует называть глупым! Это показывает скудость твоих восприятий!

Она состроила мне гримасу.

Кто-то еще забрался на сцену, но я больше не обращал на них внимания. Прошло несколько минут, и из «глазастой двери» вышел Наварро в сопровождении бородача. Они обменялись короткими фразами и направились к выходу из клуба. Я поднялся со стула и выглянул из двери «зрительного зала». Наварро что-то сказал второму и зашагал вверх по бетонным ступенькам.

Несколько мгновений я колебался, а не последовать ли мне за Наварро, затем решил подождать. Он, очевидно, выполнил уже свою задачу, явившись сюда, вероятно, чтобы сообщить бородачу, что я жив, или спросить его, почему я все еще жив. Я знал все, что происходит вокруг меня, но до сих пор не знал, почему это все происходит. По крайней мере, не все из этого «почему».

Бородач вернулся обратно в «зрительный зал» через второй вход, тот самый, откуда они вышли. Я наклонился к Эллен, приложил губы к ее уху и прошептал:

— Я поброжу тут немного вокруг. Это может кончиться благополучно, и в этом случае мы уйдем отсюда вместе. Но если начнется шум, убирайся отсюда немедленно!

Она кивнула в знак того, что поняла. Я похлопал ее по плечу и вышел из «зрительного зала». Никто не сидел с этого края стола, но бармен, перетиравший стаканы, бросил на меня безразличный взгляд. Я подошел к табурету, взобрался на него, заказал «бурбон» с содовой и занимался им, пока он не отошел к противоположному концу стойки. Тогда я прихватил свой стакан и подошел к стене, разглядывая рисунки и одновременно следя за публикой и барменом. Когда я убедился, что никто не обращает на меня внимания, я скользнул за угол и подошел к раскрашенной «глазастой двери».

Она не была заперта. Я сунул руку под пиджак за кольтом, но не вытащил его из кобуры, а повернул ручку двери и вошел в комнату.

Сперва мне показалось, что она пуста. Свет продолжал гореть в ней, и когда я закрыл за собой дверь, я увидел, что это нечто вроде кабинета управляющего с письменным столом, бумагами, разбросанными по нему, и вращающимся креслом напротив. Слева у стены стояла деревянная скамья, покрытая одеялом.

Под ним лежал человек.

Он не шевелился. Он выглядел примерно так же, как и картинка на стене бара. Он выглядел мертвым.

Руки и грудь его были обнажены, и на правой стороне груди высился ворох окровавленных бинтов и ваты. Я подошел к нему и потрогал. Он был мертв.

Тело еще сохранило тепло, но пульс и дыхание отсутствовали. Я поднял его правое веко и взглянул в его застывший мертвый зрачок.

Парень числился среди живых всего несколько минут назад, но теперь он был вычеркнут из списка.

Я не знал, кто он, но догадывался. Я понял, что имел возможность видеть его раньше, только, может быть, не так отчетливо. Я понял, что делал здесь врач, но у меня был шанс понять здесь значительно больше.

Не так давно я выпустил три пули в человека, стрелявшего в меня. Я знал, что попал в него, и надеялся, что мне удалось убить его. Возможно, и удалось. Наличие трупа в этом месте, куда Наварро так поспешно помчался после того, как увидел меня живым, говорило само за себя. Это и был, очевидно, тот тип, который пытался меня прикончить.

Его окровавленный пиджак и рубаха висели на спинке стула возле скамьи. Я быстро обшарил пиджак и нашел в нем бумажник. В нем было не так много, но водительские права сообщили мне, что мертвеца звали Герберт М. Купп. Ему было двадцать восемь лет и он жил в Лос-Анджелесе. В бумажнике находился также членский билет спортклуба «Тимстер Юнион» и кредитный билет Стандарт Ойл.

В комнате была еще одна дверь. Я подошел к ней и потрогал ручку. Дверь была заперта. Я вернулся к столу и принялся торопливо осматривать бумажник бородача.