Четверо со «Сринагара» - [36]

Это было выше моих сил. Меня били по голове, в меня стреляли, и я выходил сухим из воды. Я бил людей по зубам и иногда выскакивал прямо из львиной пасти, кусаясь и огрызаясь. В случае необходимости я пробивал дорогу зубами и кулаками, не очень-то раздумывая о средствах. Тридцать лет такой жизни свернули меня в жгут, в тугой жгут мускулов и нервов, выбив из моей головы всякую мораль и сантименты. Но перед некоторыми вещами я бессилен.

— Ладно, пошли, — сказал я. — Говорят, что этот «табачный ящик» довольно любопытное местечко!

Мы вышли из машины, но прежде, чем идти в клуб, я открыл багажник и принялся копаться в нем.

— Что ты там делаешь? — спросила Эллен.

Я нашел то, что искал: коробку, в которой я хранил три или четыре шляпы, темные очки, сигары, трубки и прочие атрибуты такого рода. Иногда, выслеживая человека на улице, вы можете, меняя сигару на трубку и надевая очки или шляпу, при помощи подобных мелочей, уменьшить возможность того, что ваш преследуемый вас заметит.

Выпрямившись и захлопнув багажник, я сказал Эллен:

— Главным образом, я хочу прикрыть свою седину. Но это также должно сделать меня похожим на обычного завсегдатая.

Говоря это, я нацепил на голову синий берет, заломил его залихватским манером и сунул в рот длинный, дюймов в восемь, мундштук.

— Это должно сделать тебя похожим на завсегдатая? — удивилась Эллен. — Что же это за место такое?

— Увидишь. Неплохо будет, если ты расчешешь волосы на прямой пробор так, чтобы они свисали по обе стороны лица, как уши у спаниеля…

Она не стала противоречить и занялась своей прической. Когда она закончила, вид у нее был шикарный!

— Теперь пошли! — сказал я, и мы направились в клуб.

Перед самым входом я сказал:

— Все это против моих правил — а иногда даже лучше, самые лучшие мои правила бывают бессильны. Так что обещай мне одну вещь.

— Ладно.

— Если все сойдет гладко, я об этом не заикнусь. Но если я скажу тебе «убирайся!» — сматывайся немедленно. И быстро.

— Ладно.

— Если мы… э… разойдемся, я найду тебя в твоем новом отеле, куда ты перебралась сегодня.

Договор был заключен. Я открыл дверь, и мы вошли в клуб.

Глава 11

За дверью сырая мрачноватая лестница вела куда-то вниз, под землю — это было то, что обычно именуется «погребок».

Мне много приходилось слышать о «табачных ящиках» и видеть с полдюжины подобных местечек. Это был один из притонов, носящих громкое название «артистического кафе», где анемичные поэты бормочут анемичные стихи перед анемичной аудиторией, где под жуткую какофонию оркестров в стиле модерн произносятся высокопарные речи и сентенции. Здесь собираются художники, артисты и поэты, непризнанные веками и не признающие никого, кроме самих себя. Богема, вывернутая наизнанку, разношерстная публика, где сутенера невозможно отличить от графомана, а поэтессу от проститутки. В общем-то, не очень веселое местечко.

Мы с Эллен спустились вниз по бетонным ступеням и очутились на дне. Здесь царил полумрак, в котором я с трудом разглядел длинную стойку бара, протянувшуюся футов на сорок влево от того места, где мы стояли. Стена напротив бара, стена, у которой мы стояли, и стена в дальнем левом конце помещения были сплошь покрыты рисунками, дополнявшими общую картину дантова чистилища.

Справа была небольшая комнатка, где пары и группки сидели за столиками, покрытыми скатертями в белую и черную клетку. Свечи торчали в пустых винных бутылках, излучая колеблющийся тусклый свет. Прямо перед нами, за ближайшим концом стойки, был открытый проход, сквозь который виднелась часть большой темной комнаты с рядами деревянных стульев, установленных перед небольшой эстрадой, залитой ярким светом прожекторов и софитов. Там что-то происходило. Над входом висел транспарант, провозглашавший эту комнату «зрительным залом» и — мелким шрифтом, конечно, — перечислявший имена гениев, которые принимали участие в сегодняшнем представлении.

Наварро нигде не было видно.

— Здесь немного жутковато, да? — тихо сказала Эллен.

— Угу.

Было что-то неприятное и липкое в этом подвале, нечто, вызывающее брезгливость и чувство, которое я не умел выразить словами: словно все здесь было слегка не в фокусе, краски не совсем естественные, формы и очертания предметов не вполне реальные. Словно что-то разлагалось здесь, и только запах не достигал моих ноздрей. Это помещение, казалось, было специально создано для шабаша, где посетители дышат чистейшей двуокисью углерода и пьют кровь летучих мышей из ликерных рюмочек.

Двое людей сидели за ближайшим к нам столиком в маленькой комнатке, но пили они, по-моему, коньяк и из нормальных стаканов. Они были достаточно близко, чтобы я мог расслышать их беседу. Парень читал что-то по бумажке, которую держал в руке, и, без всякого сомнения, они были завсегдатаями этого заведения.

Девица выглядела светской дамой, только с того света. Она, казалось, нарочно вытянула свое лицо внизу и укоротила сверху. Тугое платье обтягивало ее костлявое тело так, как будто она боялась рассыпаться на составные части своего скелета. Она поморгала чем-то, напоминавшем веки, в сторону своего визави и провозгласила: