Честный Эйб - [47]
Пожертвовав сапожную щётку, чтобы сбить шляпу с джентльмена, Джуджо испустил отчаянный вопль: «Воу-воу, проклятый демократ!» — и устремился в бегство по Бродвею. Он собирался нырнуть в ворота знакомого ему дома и вышел бы проходным двором на Четвёртую авеню, если б не наткнулся возле подъезда музея Барнума на чистильщика из своей компании, юного итальянца, по имени Ни́но, который крикнул ему на бегу:
— В Мэдисон-сквере драка! Полицию бьют!
Пропустить такое зрелище Джуджо не мог. Он побежал в сквер.
Это был митинг противников рабства. Толпа напирала на цепь полиции с криками: «К чёрту тиранов! Смерть людоедам! Запомним форт Самтер!»
Полицейская цепь понемногу начала смыкаться вокруг возбуждённой толпы в парке. Серебряные пуговицы блестели при свете факелов, как волчьи глаза. Кто-то запел песню о Джоне Брауне, повешенном за правое дело два года назад. Тогда в воздухе замелькали полицейские дубинки.
Джуджо занял позицию на дереве. Уличные мальчишки пронзительно свистели и швыряли в полицию гравием. При каждом попадании Джуджо испускал зычное «воу». Полицейские его заметили.
— Брукер, кто этот фрукт на дереве? — спросил инспектор у своего подручного, который наводил порядок в цепи.
— Дитя мостовой, сэр. Работает в районе «Нью-Йорк Геролда». Зовут Джуджо. Мулат, сэр.
— Ах, мулат! — довольным голосом сказал инспектор. Снимите его. Пригодится для газетчиков — «цветные нападают на белых» или что-нибудь в этом роде…
Джуджо, который думал, что за патриотические песни нельзя попасть в тюрьму, был неприятно поражён, увидев, что трое полицейских начали трясти именно то дерево, на котором он сидел.
— Воу! — крикнул он. — Синие сморчки хватают детей! На помощь!
Нет более оскорбительного названия для нью-йоркского полисмена, чем «синий сморчок». Дюжие молодцы зарычали, как тигры, и навалились на дерево. Джуджо повис на суку и полетел бы вниз, если б опытный уличный боец Нино с помощниками не атаковал бы полицию с тыла.
Град камней был такой густой и стремительный, что рослые сержанты попятились и рассеялись. Они бросились в разные стороны вдогонку за улепётывающими «детьми мостовой». Джуджо спустился с дерева и попал прямо в объятия инспектора.
— Ах, сынок, — сказал инспектор, — придётся тебе переночевать в участке нижнего Бродвея. Там тебя воспитают.
— Я собирался воспитываться в другом районе, сэр, — вежливо отвечал Джуджо и укусил инспектора за ухо.
Инспектор отшатнулся, и это дало возможность Джуджо ударить противника головой в живот. Пока полицейский приходил в себя, Джуджо нырнул у него под локтем и понёсся по Бродвею.
Джуджо бежал со скоростью лошади, идущей крупно рысью. Но «сморчки» уже в те времена отличались большой хитростью: они вскочили на площадку вагона конки и не отставали от Джуджо ни на метр. При этом они свистели на всю улицу.
Джуджо начинал задыхаться. Он понимал, что раздражённые полисмены теперь не оставят его в покое, если только он не скроется через проходной двор. Но ни одного проходного двора в этом районе не было.
Возле Десятой улицы Джуджо попытался нырнуть за угол. Не тут-то было — «сморчки» бросили конку и побежали за ним. Ещё минута-две, и не миновать бы Джуджо «перевоспитания» в полицейском участке. Но он рванулся в первую попавшуюся дверь, захлопнул её и запер на засов. Затем он побежал вверх по лестнице.
Лестница была крутая. Дверь была только на третьем этаже. На двери было написано золотыми буквами:
ДАГЕРРОТИПНАЯ И ФОТОГРАФИЧЕСКАЯ
ГАЛЕРЕЯ-СТУДИЯ МЭТЬЮ Б. БРЭДИ
(Медаль Лондонской выставки 1851 года)
ПЕРВОКЛАССНЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ. ПОРАЖАЮЩИЕ НЕОБЫКНОВЕННЫМ СХОДСТВОМ С ОРИГИНАЛАМИ. ПРИ СТУДИИ ИМЕЮТСЯ САЛОН И КОСТЮМЕРНАЯ МАСТЕРСКАЯ. ФОТОГРАФИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ ЛЮБОЙ ВЕЛИЧИНЫ, ВКЛЮЧАЯ ПОДЛИННЫЕ РАЗМЕРЫ ОРИГИНАЛА.
Цены доступные для любых кругов общества
— Для любых кругов общества, — сказал Джуджо. — Это значит и для меня.
И он храбро дёрнул за шнурок звонка.
Колокольчик прозвенел серебряной трелью. Дверь открылась.
— Прошу вас, сэр, — вежливо сказал чей-то высокий, приятный голос.
Джуджо перешагнул через порог. Перед ним стоял небольшой, сутулый человечек в толстых синих очках, с очень аккуратно подстриженной бородкой.
— Прошу прощения, сэр, — любезно сказал этот человечек. — Насколько я понимаю, вы желаете запечатлеть свой образ навеки?
— Нет, совсем не желаю, — отвечал Джуджо.
— Вы посыльный?
— Нет.
— Что же вам угодно?
— Мне угодно скрыться от полиции, — ответил Джуджо.
Человечек поправил очки.
— Может быть, вам неизвестно, юноша, — сказал он, — что в этой студии были сделаны фотоизображения президента Авраама Линкольна и его высочества Альберта-Эдуа́рда, принца Гэльского?
— Ну и что же такого, сэр? — возразил Джуджо. — Этим господам, наверно, здорово удалось околпачить «синих сморчков». Я виноват только в том, что бросал сапожные щётки в защитников рабства. За мной гонятся.
— О, — сказал человечек в очках, — я вижу, что вы честный республиканец! Это очень хорошо, потому что в решительный час, когда судьба свободной Америки поставлена на карту, колебаться было бы позором. Я голосовал за Линкольна, мой друг! А вы?
— Я, разумеется, ещё не голосовал, — отвечал Джуджо, — но я никому не позволю прикоснуться к нему и пальцем! Воу-воу!
В книге собраны три повести: в первой говорится о том, как московский мальчик, будущий царь Пётр I, поплыл на лодочке по реке Яузе и как он впоследствии стал строить военно-морской флот России.Во второй повести рассказана история создания русской «гражданской азбуки» — той самой азбуки, которая служит нам и сегодня для письма, чтения и печатания книг.Третья повесть переносит нас в Царскосельский Лицей, во времена юности поэтов Пушкина и Дельвига, революционеров Пущина и Кюхельбекера и их друзей.Все три повести написаны на широком историческом фоне — здесь и старая Москва, и Полтава, и Гангут, и Украина времён Северной войны, и Царскосельский Лицей в эпоху 1812 года.Вся эта книга на одну тему — о том, как когда-то учились подростки в России, кем они хотели быть, кем стали и как они служили своей Родине.
В этой книге рассказано о петровской России — о первых московских печатниках и введении новой гражданской азбуки. По воле случая герой повести едет от Москвы до Полтавы, и его глазами читатель видит картины тогдашней жизни.
В исторической повести «Когда цветут реки» рассказывается о приключениях двух китайских мальчиков из глухой деревни, жители которой восстали против кровопийцы-помещика. Деревня была целиком уничтожена карателями.Действие развертывается сто лет назад, на фоне великого крестьянского восстания тайпинов (1850–1864), охватившего больше половины Китая.Основной исторической фигурой повести является Ли Сю-чен, бывший рядовой воин, впоследствии талантливый и смелый полководец, беззаветно преданный интересам простого народа.Значительная часть книги посвящена последнему периоду восстания тайпинов, когда на стороне маньчжурского императора выступили европейские и американские империалисты и банды вооруженных наемников из отряда авантюриста Фредерика Уорда.
Историческая повесть о Гражданской войне в США в 60-х гг. XIX в., о героине американского народа негритянке Гарриет Табмен, сражавшейся за освобождение негров от рабства.
Это — книга о музыкантах прошлого века. Но они представлены здесь не только как музыканты, а как люди своего времени.Вы увидите Бетховена, который пророчит гибель старому миру; Шопена и Листа, переживающих страдания своих угнетённых родичей; Чайковского, который мучительно борется с одиночеством; студентов-революционеров, в глухой степи поющих хором Мусоргского, и многих других творческих людей разных стран и народов.Это — книга о труде и таланте, о звуках музыки, которая звала человечество к свободе и счастью.
Повесть о поколениях революционеров: о декабристах, о Герцене, о зарождающемся движении марксистов. В центре повести — судьба двух мальчиков, один из которых стал профессиональным революционером, другой — артистом театра.Для младшего возраста.
Сборник рассказов, принадлежащих перу бывшего учителя географии Павла Стреблова (1912–1983), — о взаимоотношениях человека с окружающим его миром природы и животных. Доверительный тон повествования, глубокое знание повадок животных и птиц — все это привлекает юных читателей, воспитывая в них чувство любви и уважения к живому миру. Второе издание. Иллюстрации С. Стерна.
Книга «Карлуша» представляет собой воспоминания автора о своем детстве. Воспоминания без всяких прикрас, то есть, как оно было на самом деле. Все радости, горести, переживания в душе, сочетающиеся с родной природой. В книге говорится и о зарождении интереса к рептилиям, то есть почему автор их очень полюбил. Два душеполезных рассказа, сочиненных автором и одна поучительная история, взятая им из жизни его друга, привносят в книгу особый колорит. Здесь есть и юмор, и драма, свет детства и горькие нотки. Подлинная история о вороне Карлуша, пытается оптимизировать драматичность событий, чтобы еще раз задуматься о нашей цели жизни на Земле.
Впервые в России — полное собрание сказок Ганса Христиана Андерсена в одной книге! В этой книге собраны все сказки всемирно известного датского писателя, переведенные на русский язык за последние 150 лет. Проиллюстрированы они лучшими произведениями из букинистических изданий XIX–XX веков и дополнены жизнеописанием и личной перепиской автора. «Жизнь — прекраснейшая из сказок», — утверждал Ганс Христиан Андерсен. Его сказки — неотъемлемая часть и детского, и взрослого мира. Они актуальны для любого возраста.
Традиционный школьный спектакль школы имени Букера Т. Вашингтона в этом году был под угрозой срыва из-за бунта колдунов — силы добра и зла разного цвета кожи сцепились в схватке.
В волшебной долине единорогов и праздники всегда совершенно волшебные. На празднество в честь дня рождения Авроры, королевы долины, пригласили всех-всех, даже Аишу и Эмили, девочек из нашего мира, и добрых подруг Авторы. Но кто-то хочет сорвать праздник. Блёстки, которыми собирались осыпать именинницу, превратились в жижу, а прекрасные подарки в нарядных коробках оказались испорчены… Аиша и Эмили намерены разобраться и всё исправить. В конце концов без приключений не бывает идеального дня рождения!