Честь семьи Лоренцони - [32]

Взлетев вверх по ступенькам гораздо быстрее, чем он это обычно делал, Брунетти только у последнего лестничного марша осознал, что страшно запыхался. Ему даже пришлось прислониться к стене, чтобы отдышаться и перевести дух. Оторвавшись от стены нечеловеческим усилием воли и преодолев оставшиеся ступеньки, он трясущейся рукой принялся выуживать из кармана ключи.

Войдя в квартиру, он задержался на какое-то время в дверях, прислушиваясь, дома ли все трое, в безопасности ли они в стенах отчего дома. Из кухни донесся шум: похоже, там что-то упало на пол, а затем послышался голос Паолы:

— Ничего страшного, Кьяра. Просто вымой его хорошенько и положи обратно на сковородку.

Брунетти переключил внимание на заднюю часть квартиры, пытаясь определить, дома ли Раффи. Из комнаты сына доносился чудовищный грохот, который современная молодежь называет музыкой. И хотя Брунетти никогда не мог взять в толк, как можно такое слушать, сейчас эти звуки показались ему самыми прекрасными на свете.

Брунетти повесил пальто в шкаф и двинулся по длинному коридору на кухню. Когда он вошел, Кьяра тут же повернула голову в его сторону.

— Привет, папочка. Мама учит меня готовить равиоли. Сегодня у нас на ужин равиоли с грибами! — Спрятав за спину испачканные мукой руки, она подошла к Брунетти, и тот, нагнувшись, расцеловал ее в обе щеки, а заодно и вытер ее перепачканное мукой лицо. — Равиоли с грибами, правильно, мама? — уточнила Кьяра, обращаясь к Паоле, которая, стоя у плиты, помешивала грибы на огромной сковороде. Она молча кивнула, не прерывая своего занятия.

Позади них, на обеденном столе лежало несколько кучек бледных, кривоватых кусочков, по форме отдаленно напоминавших прямоугольники.

— Это и есть равиоли? — спросил Брунетти, с ностальгией вспомнив о ровненьких аккуратных прямоугольниках, которые когда-то вырезала его мать, прежде чем положить начинку.

— Будут, папа, как только я положу начинку. — Кьяра снова посмотрела на мать, ища поддержки. — Правда, мам?

Паола снова кивнула, продолжая помешивать. Затем, повернувшись к мужу, бесстрастно приняла его приветственные поцелуи.

— Правда ведь, мам? — обеспокоенно повторила Кьяра, слегка повысив голос.

— Непременно. Еще несколько минут, и грибы будут готовы. Тогда мы сможем начинить ими твои равиоли.

— А ты говорила, что я все буду делать сама, — обиженно проговорила Кьяра.

Но прежде чем она успела призвать Брунетти в свидетели этой страшной несправедливости, Паола поспешила успокоить дочь:

— Ладно, ладно. Если твой отец успеет налить мне бокал вина, прежде чем я сниму грибы с огня, так и быть. Согласна?

— Может, тебе помочь? — шутливым тоном осведомился Брунетти.

— Ой, папочка, не дури. Ты же только все испортишь…

— Не смей разговаривать с отцом подобным тоном, — оборвала ее Паола.

— Каким таким тоном?

— Сама знаешь каким.

— Не понимаю.

— А я думаю, ты прекрасно все понимаешь.

— Красного или белого, Паола? — вмешался Брунетти. Он прошел мимо Кьяры и, увидев, что Паола снова повернулась к плите, подмигнул дочери и покачал головой, выразительно указав подбородком на мать.

Кьяра надула губы и пожала плечами, а затем кивнула.

— Ладно, папочка, если тебе так хочется, пожалуйста, можешь мне помочь. — И, выдержав многозначительную паузу, добавила: — И ты, мама, тоже, если, конечно, хочешь.

— Красного, — бросила через плечо Паола и энергичным движением шумовки перемешала грибы в сковороде.

Брунетти подошел к шкафчику под раковиной и, присев на корточки, открыл дверцу.

— Каберне?

— Пожалуй.

Она протянула руку за бокалом, но он вдруг взял ее ладонь, поднес к губам и поцеловал. Паола посмотрела на мужа с нескрываемым удивлением.

— Это еще почему?

— Потому что я люблю тебя всем сердцем, — ответил он и протянул ей бокал.

— Ой, папочка, так говорят только в кино, — простонала Кьяра.

— Ты же знаешь, твой отец не ходит в кино, — заметила Паола.

— Тогда он наверняка прочитал это в какой-нибудь книжке, — не сдавалась Кьяра. Честно признаться, ей уже изрядно наскучила болтовня этих взрослых, — что там с грибами? Еще не готовы?

— Потерпи еще минутку, и я сниму их с огня, — ответила Паола, испытывая явное облегчение оттого, что нетерпеливая дочь, сама того не подозревая, прервала этот неловкий разговор.

— Но учти, придется подождать, пока они не остынут.

— А долго придется ждать?

— Минут десять-пятнадцать.

Брунетти стоял, повернувшись к ним спиной, глядя в окно на крыши домов и на горы, возвышающиеся за северной окраиной города.

— А я могу ненадолго отлучиться, а потом прийти и закончить?

— Разумеется, дорогая.

Он слышал, как Кьяра покинула кухню и торопливо прошла к себе в комнату.

— Почему ты это сказал? — спросила его Паола, как только они остались одни.

— Потому что это правда, — ответил он, не отрывая взгляда от окна.

— Но почему ты сказал это именно сейчас?

— Потому что прежде никогда тебе этого не говорил. — Он отпил вина из своего бокала. Его так и подмывало спросить, верит ли она ему, или, может, ее неприятно задели его слова. Но он ничего не сказал, продолжая прихлебывать вино.

Он не услышал, как Паола подошла к нему. Она обхватила его левой рукой за талию и крепко обняла. Не говоря ни слова, она стояла, прижавшись к мужу и глядя вместе с ним в окно.