Честь и мужество - [51]

Проводив взглядом Шефа, вышедшего в соседнюю комнату, Сорокин налил полфужера КВВК, отхлебнул прямо из бутылки «боржоми». Хорошо! Помог бы Шеф раздобыть к свадьбе такую стенку. Арабская, кажется… Спросить?

Нет, как ни развязно он вел себя сейчас, ни задавать вопросы Шефу, ни просить его о чем-либо не стоит. Обойдемся и без арабских стенок. И без ковров. И без диковинных статуэток.

Бесшумно отворилась дверь. В руках у Шефа, мускулистых и тонких, был узкий целлофановый пакет. Вадим положил на колени «дипломат», щелкнул замками. Достал из-под бельишка точно такой же пакет, но более толстый и плотно перевязанный тесьмой.

— Проверять, надеюсь, не надо? — негромко спросил Шеф, беря со стола «посылку».

Вадим пожал плечами: как угодно, он-то не вскрывал. Шеф оглядел узлы и протянул свой пакет Сорокину.

— Ты можешь тоже не трудиться считать. Здесь, как всегда.

— Тысяча?

— Я сказал: как всегда.

Они помолчали.

— Тебе придется еще неделю подежурить.

— Почему же мне? А Курок? — сердито вздернул подбородок Вадим.

— Ну, значит, надо тебе. Пей, сегодня ты свободен.

— Хоть за сегодня спасибо, — буркнул Вадим, наливая еще полфужера. И уже мирно: — Подежурю, раз надо. Устал я маленько.

— Да, поработал ты изрядно, — Шеф кивнул и изобразил нечто вроде улыбки. Она очень не шла к его узкому лицу, особенно к глазам, запавшим, внимательным, всегда сосредоточенным.

— Значит, все тихо, — сказал Вадим, чтобы хоть что-то еще сказать. В присутствии Шефа он чувствовал себя стесненно, потому что не представлял, о чем с ним можно говорить. Кроме дела, конечно. Но дело было уже позади.

— Нервничаешь?

— Было, — признался Вадим неожиданна для себя. — Но прошло. Так я пойду, пожалуй. — Он открыл «дипломат» и бросил в него пакет.

— Иди. Погуляй. Предупреждать тебя ни о чем не буду, сам все знаешь. Впрочем, ты у нас не загульный, тем и дорог.

Вадим поднялся, бросил взгляд на коньяк, но больше пить не стал: в голове начинало шуметь, а расклеиваться не хотелось.

— Ну, бывайте, Шеф.

— Будь здоров, студент.

Войдя в лифт и нажав кнопку, Сорокин почувствовал, что усталость вдруг удесятерилась — придавила к стене, подгибала ноги. «Все равно зайду к Валентине», — решил он.

…Через полчаса, купив в «Гастрономе» бутылку коньяку, к сожалению, трехзвездочного азербайджанского — другого не было — он входил во двор недавно покрашенного, а потому красивого с фасада, но совсем ветхого изнутри каменного дома на Некрасовской улице. Поднявшись на второй этаж по лестнице, пропахшей кошками, щами и лежалым тряпьем, Вадим позвонил в квартиру номер четыре. От волнения он нажал на кнопку три раза, хотя против фамилии Валентины было ясно написано: «2 зв.». Теперь выйдет соседка. Но перезванивать было поздно, пес с ней!

Щелкнул замок, приоткрылась дверь — на длину цепочки.

— Кто там?

Вот это да! Валентина! Наверное, была в коридоре.

— Валюта, это Дима. Открой!

— Пьяный? — сурово спросила девушка, приглядываясь через щель.

— Ей-ей, самую капельку… Сухого. Я, понимаешь…

— Уходи!

— Да я на минутку, честное слово.

— Убирайся к черту! — со злостью, хоть и тихо, произнесла Валя и потянула дверь. Но Вадим не пускал.

— Я тебе одну штуку хочу подарить…

— Уходи, говорю! Иначе никогда на порог…

— Валечка, вы с кем это? Кажется, ко мне? — послышался из глубины коридора гундосый голос пенсионерки Софьи Михайловны, с которой у Вадима были давние счеты.

— Да нет, ошиблись квартирой, — отозвалась Валя и захлопнула дверь.

— Валя!!! — крикнул в отчаянии.

Он услышал, как она отошла от двери, и протянул было руку, чтобы звонить снова и снова, но внизу хлопнула дверь. Вадим сразу отрезвел.

«Со мной деньги, — сказал он себе. — Только без шума, брат».

Со злостью плюнув на дверь, он скатился с лестницы мимо боязливо прижавшейся к перилам женщины и выскочил на улицу. Начинало смеркаться. Домой идти не хотелось, но и шляться с тысячей по городу было неосторожно. А бутылка коньяка в «дипломате»? Ее надо было непременно выпить. С кем?!

«Вот она, жизнь моя проклятая, разнесчастная, — подумал он с горечью. — И выпить стало не с кем, и открыться некому».

А Витька?

Конечно, к Витьке, к кому еще! Он уже пришел с завода, только бы куда не умелся.

Вадим довольно скоро поймал левака, сунул трояк:

— В десятый микрорайон!

Еще не выйдя из машины, увидел свет в квартире Витьки, и отлегло. Легко и быстро зашагал Вадим Сорокин к знакомому подъезду. Из дома-близнеца напротив неслась музыка. На балконе шестого этажа выкомаривали два паренька, колонка магнитофона была тоже вынесена наружу: слушайте все. «Вот кому я нужен с бутылкой-то», — усмехнулся Вадим.

2

Он ошибался: и не нужен он был вовсе в компании на шестом этаже, ни он сам не нужен, ни его коньяк. Бутылок с водкой и портвейном на столе было, как выразился хозяин квартиры Леша Гусев, навалом. И народ был здесь сугубо свой — не старше восемнадцати, не моложе пятнадцати. Закадычные друзья детства по поселку Кузнецова, где жил Лешка, пока их квартал не снесли, и новые приятели из микрорайона. Из ГПТУ, где он учился, на свой банкет он пригласил только двух девчонок, Таню и Вику, живших тоже неподалеку. Их он позвал для компании, чтоб друзьям было приятно. И все же девиц было меньше — только пять, а парней семь. Поскольку же Надька из соседнего дома считалась «его» девочкой — ради нее он, собственно, и устроил пир, — то дефицит подруг мог разжечь соперничество и вызвать обострения, то есть драку. Этого Леша опасался, потому что уже был однажды свидетелем такого конфликта. Правда, дело тогда было за Волгой.