Честь и долг - [12]

6. Москва, начало декабря 1916 года

Александр Иванович Коновалов, директор правления Товарищества мануфактур "Иван Коноваловъ с Сыномъ", коллежский секретарь, член Общества содействия успехам опытных наук, состоящего при Московском университете и Московском техническом училище, член Московского отделения Совета торговли и мануфактур, председатель Российского взаимного страхового союза, учрежденного в 1903 году, член Московского автомобильного общества, член Московского биржевого общества, член Московской конторы Государственного банка, член высочайше учрежденного комитета Московского музея прикладных знаний и прочая, и прочая, с удовлетворением проснулся в своем московском доме. Долгое пребывание в Питере не то чтобы утомило его столичной сутолокой, но ввергло в такой ритм жизни, что потребовалось приостановиться и обдумать свои дальнейшие планы. Лучше всего это было сделать в Москве, где печные дымы милее и здоровее, нежели петербургское центральное отопление, а воздух суше и чище. Вообще-то английский стиль жизни господина коллежского секретаря, первостатейного московского миллионщика, требовал любви к туманным прошпектам Петербурга, несколько схожим в осеннюю непогоду с окутанным смогом Лондоном. Однако купеческие и мануфактурщицкие корни не отпускали и от медлительной Москвы.

А перед решающими политическими событиями, которые должны доставить России конституционную монархию типа английской, следовало эти корни укрепить, взлелеять. Ибо экономическая мощь Москвы может очень и очень помочь активному члену Общества содействия успехам опытных наук в борьбе за власть и за получение влиятельного поста в будущем правительстве "общественного доверия".

"Сэр Александр", как иногда мысленно он себя называл, не стал облачаться с утра в шлафрок московских бар, а энергично сделал сокольскую гимнастику, косясь в зеркало на довольно кругленькое брюшко, которое следовало согнать, чтобы окончательно стать похожим на сына Альбиона.

Окунув свое бренное тело в прохладную ванну и натерев кожу до красноты махровым полотенцем из Ливерпуля, хозяин мануфактур и разнообразных акций оделся в строгий костюм с полосатыми брюками, как в Сити, и отправился на завтрак. По английскому обычаю он выходил в столовую строго одетым. "Хэм энд эгг"[2] был проглочен быстро, заеден овсянкой и запит чаем с английским джемом. Все это было чисто по-британски.

Три громадных окна с полукружьем поверху выходили во двор, к каретному сараю, половина которого была теперь превращена в гараж. Хозяину приятно было наблюдать от своего столика, стоявшего у центрального окна, за тем, как шофер Иван, а по-английски — Джон, намывал бока нового автомобиля «роллс-ройс».

Большая часть подоконников и приоконного пространства пола, вплоть до тройной арки на двух колоннах, отделявшей от окон главную часть огромной столовой на манер лоджии, была заставлена оранжерейными растениями, как это видел Александр Иванович в путешествиях своих по Англии. Стены столовой, отделанной пилястрами, украшала коллекция старинного холодного и огнестрельного оружия, со вкусом скомпонованная с щитами разной формы.

Александр Иванович через официанта передал своему новому личному секретарю Григорию, привезенному из Питера и теперь дожидавшемуся пробуждения хозяина в передней, приглашение пройти в кабинет.

Кабинет тоже был обставлен по-английски, в стиле чиппендейл, исполненном знаменитым мастером конца XVIII века Робертом Адамом. Миллионщику-англоману были по душе китайские влияния в этом стиле, лаковые росписи и орнаменты. Коновалов украсил свой кабинет старинным китайским фарфором, китайскими драгоценными коврами. В его подсознании, когда он работал в окружении этих вещей, часто всплывала мысль о том, что хорошо бы вместе с Англией разделить Китай, который в скором будущем станет огромным рынком для товаров, производимых мануфактурами "Т-ва Коноваловъ и С-нъ", и поставщиком первоклассного дешевого сырья.

Но сейчас его одолевали сугубо московские дела. Войдя в кабинет, где уже ждал Григорий, Александр Иванович тяжко вздохнул, совсем по-русски перекрестился и уселся в массивное кресло со звериными мордами на подлокотниках. Гриша пристроился на стульчике с овальной спинкой. Александр Иванович пронзительно посмотрел на своего секретаря. Нельзя сказать, чтобы он не доверял ему. Гриша исправно поставлял Коновалову информацию, когда работал у Мануса в банке. Он был деятельным братом, хотя и без всяких степеней, в старой масонской ложе, демонстративно распущенной в 15-м году для отвода глаз охранного отделения. За важные заслуги Александр Иванович приблизил к себе Григория и даже предложил ему место своего личного секретаря. Тот и в этом качестве оправдал доверие патрона — хорошо шпионил и вынюхивал новости, которые некоторые из бывших братьев особенно старались скрыть. Но, глядя в преданные глаза Григория, видя его подобострастие и вечное желание услужить, проницательный Коновалов все-таки не до конца доверял своему секретарю. "Ведь если он предавал за деньги своего прежнего патрона — Мануса, то за более крупную сумму он может продать и меня!" думал Александр Иванович и был недалек от правды — Гриша служил не только ему. Он был завербован в свое время лично начальником Московского охранного отделения полковником Мартыновым, считался особо ценным агентом и осведомлял Мартынова о всех шагах своего патрона в петербургских делах. Полковник Мартынов был совсем не прост и хотел знать не только то, что ему положено, то есть московские дела, но и ситуацию в столице, слухи, сплетни, предположения…