Честь - [59]

По идее, Спикер Парламента не должен принадлежать ни к одной партии или фракции. Беда в том, что место Спикера занял Элайа Гутман. Поскольку он то и дело перебегал из одной партии в другую, Собрание решило, что с чистой совестью может назвать его человеком, которому близки интересы всех представленных в Парламенте сторон. На самом же деле Гутмана избрали только потому, что большинство членов Парламента он подкупил, а остальных запугал.

Поговаривали, что ни одна грязная сделка в Империи не обходится без участия Элайи Гутмана. Во времена его буйной молодости Семья решила изгнать Элайю с Голгофы, дабы он не порочил ее честь. Ему регулярно посылали деньги в обмен на обещание не возвращаться домой. Подобное положение дел устраивало каждую из сторон. Гутман нашел достойное, с его точки зрения, применение получаемым деньгам и, воспользовавшись приобретенной свободой, раскрыл свою сущность отъявленного злодея сполна. Он даже внес вклад в фонд Восстания – вдруг пригодится на будущее.

Во время Восстания Семья Элайи сражалась как в рядах повстанцев, так и на стороне Императрицы. В результате она понесла столь большие потери, что Элайа оказался самым старшим из тех, кто остался жив. Словом, наступил тот день и час, когда его пригласили вернуться домой. Нутром почуяв, где в новой Империи сосредоточены деньги и власть, он, не теряя времени, сразу же включился в политический процесс. А теперь в придачу ко всему его избрали Спикером. То есть тем, кто облечен властью решать, кому предоставлять слово в Парламенте, а кому – нет. Обнаружив, к чему это привело, большинство парламентариев начали роптать, однако не слишком громко.

Нового Спикера избрали как раз тогда, когда Оуэн Дезсталкер, преследуя Валентина Вольфа с примкнувшими к нему аристо, совершал свою вылазку на Виримонд. О том, что подобные новости герою восстания вряд ли придутся по вкусу, знали все. Поэтому, размещаясь в Зале Заседаний, участники Собрания разрывались между желанием оказаться поближе к гуще событий и страхом попасть под шальную пулю. Дескать, если не удастся скрыться из зоны огня, то по крайней мере нужно иметь возможность пригнуть голову как можно ближе к полу. Надо сказать, что Оуэн Дезсталкер их не разочаровал. Едва открылись двери Зала Заседаний, как он ринулся внутрь. Не отставала от друга и Хэйзел Д'Арк; несмотря на отчаянные попытки распорядителей оттеснить ее к зрительским местам, она ничуть не сбавила шага. Оуэн двигался прямиком к Гутману, который восседал на небольшом возвышении меж двух рядов стульев.

Двое охранников попытались было преградить Оуэну путь. Одного из них он ударил в грудь, а второго – в пах, и те, скорчившись от боли, упали на пол. Перешагнув через тела, Хэйзел проследовала за Оуэном.

Гутман заерзал на месте. Остановившись напротив Спикера, Дезсталкер метнул в него уничтожающий взгляд.

– Интересно мне знать, какое скопище недоумков могло избрать этого авантюриста? Не успел я выйти из дома, как в курятник тотчас пригласили лису. Может, нам заодно увенчать этого жулика короной с драгоценностями, пока таковая в наших руках? Кстати, первое, что я сделаю, как только выйду отсюда, это проверю, все ли камни на месте. Нет, но почему Гутман? Неужели никого больше не нашлось? Этот человек умеет извлечь прибыль из человеческих страданий и смертей. Одному Богу известно, сколько крови пролито по его вине.

– А сколько крови на твоих руках, Дезсталкер? – спокойно парировал Гутман. – Прежде чем стать теми, кто мы теперь, нам всем приходилось делать нечто такое, о чем лучше не вспоминать. Но сегодня каждый имеет возможность исправиться, каждый, независимо от происхождения, может стать хозяином своей жизни и сделать карьеру. Неужели ты не веришь в то, что человек способен измениться? Не веришь в искупление грехов?

– Не верю, если речь идет о тебе, – откровенно заявил Оуэн. – Скорее гренделианин станет вегетарианцем, чем исправишься ты.

– Факт остается фактом, – не унимался Элайа. – Эти добрые люди по своей воле избрали меня Спикером Парламента, никто их не принуждал. Или ты не признаешь права большинства?

– Только не пытайся перевернуть все с ног на голову. – Голос Оуэна прозвучал на удивление грозно. – Я не затем столько времени скрывался от собственной охраны и прошел через ад, сражаясь на улицах Голгофы, чтобы к власти пришел такой, как ты. Уж не знаю, каким образом тебе, Гутман, удалось избежать трибунала, но от меня ты не уйдешь. А ну-ка, проваливай с этого места! Иначе я собственноручно вышвырну тебя вон.

– Ты не имеешь права ко мне прикасаться. Я нахожусь под защитой Парламента – тех самых людей, которым ты помог прийти к власти. Ты что, не веришь в тех, кого сам создал?

– Не верю, раз они докатились до такой чертовщины.

– Стало быть, ты ставишь себя выше большинства? Помнится, свергая аристократов, ты тоже говорил, что они опорочили власть. Ты не находишь в такой аналогии доли иронии? Запомни, Дезсталкер, прошли твои времена. Ты уже не герой. И не можешь вершить свои законы везде, где тебе вздумается. Теперь ты такой же житель Империи, как все, и обязан подчиняться воле большинства, которое представляют здесь члены Парламента.