Честь дороже славы - [86]
– Я думаю, вы правы. Неспокойно, – подумав, согласился Леонтий и вскоре поднял казаков.
На закате миновали редут и, приободренные мягкой прохладой майского вечера, решили не останавливаться, а двигаться до пункта назначения. Во влажной темноте, благоухающей цветущим разнотравьем, звонко били перепела. Ласково и безмятежно сияли звезды. Казаки вполголоса балагурили. А у Леонтия на душе было тревожно до тех пор, пока не привела дорога в крепость, таящуюся за земляным валом, на склоне холма.
2
Нападение черкесов полыхнуло в предрассветный час, когда сонно перекликались в казачьем хуторке, приютившемся ниже крепости, голосистые кочета.
Донцам для ночевки отвели край площади, примыкающей к армейской казарме. Ремезов вскочил на ноги одновременно с казаками при первых выстрелах. Вмиг подпоясавшись и схватив оружие, они бросились к крепостному валу. У наблюдательной вышки, пронзенный стрелой, лежал убитый казак. Медный колокол деревянной церквушки бил набат! С угловой бойницы заполошно, срывая голос, кричал молодой канонир:
– Черкесы конные! Войско агромадное! Краю им не видать…
Комендант, секунд-майор Гартог, прибежал впопыхах, вскарабкался по эстакаде на бастион и приложил к правому глазу подзорную трубу. По обыкновению носящий мундир с исключительной аккуратностью, в эту минуту он успел натянуть только штаны и сапоги, оставшись в белой спальной рубахе. Вглядываясь вдаль, он стоял неподвижно, расставив ноги, точно капитан на качающейся палубе. И хотя еще было сумеречно, его взору и всем, кто находился на валу, открылась приближающаяся орда всадников, стягивающихся к крепости с двух сторон. Гуп[35] насчитывал не менее трехсот воинов. Среди них выделялись верховые стяжники с распущенными родовыми флагами. В первых рядах скакали уорки и уздени, защищенные легкими кольчугами и шлемами. За панцирниками следовали ряды стрелков из лука, которые при необходимости меняли древнее оружие на шашки или кинжалы. В арьергард были сведены воины менее опытные и сильные. По разномастной одежде и воинственным несмолкающим возгласам без труда можно было понять, что это сводное войско, собравшее черкесов, темиргоевцев, абазин, ногайцев. Впереди, дразня своей отвагой караульных и охрану крепости, гарцевали лучники и воины с одними нагайками в руках.
Походный атаман хоперского полка Клим Страшнов, есаул Бабиков, командир донской полусотни, Ремезов и поручик из роты пехотинцев встали рядом с комендантом.
– Пока протифник не нашал приступ, взять оборон! – строго приказал Гартог, поворачиваясь к офицерам. – Когда отбивать приступ, казаки атакофать фраг. Меня понять? Команда фыполнять!
Комендант остался на бастионе, следя за тем, как заряжают пушки канониры. Он лично принял над ними командование, предавая артиллерии первостепенное значение. Однако не оставлял без контроля и действия офицеров, то и дело посылая к ним адъютантов. К счастью, семьи хоперцев, тягловых лошадей и частично скот успели укрыть за крепостным валом.
Под мощные удары походных барабанов черкесы предприняли штурм. Казаки вместе с драгунами, рассредоточившись вдоль западного и южного фаса укрепления, отбивались ружейными залпами. Спешившийся неприятель то бросался вперед сломя голову, стараясь преодолеть земляной вал и ворваться в укрепление, то откатывался вспять, выманивая русских, чтобы сразиться в открытую. Вокруг пласталась пороховая наволочь. И не сразу обороняющиеся смекнули, откуда несло едкой гарью. Неожиданно позади грянули пронзительные крики казачек, и вдоль рядов пронеслось: «Пожар! Часовня горит!»
Леонтий, отбивающийся с казаками в цепи, оглянулся. С восточной, алтарной стороны часовни вставал высокий столб дыма, растекался по небу слоистыми белесыми полосами. Вплотную к ней жались деревянные строения: комендантский дом, кузня и длинная деревянная коновязь, у которой были привязаны лошади. Ремезов отрядил к ним четырех казаков в дополнение к уже побежавшим туда подчиненным Бабикова. Сам есаул оставался на валу, время от времени о чем-то переговариваясь с комендантом Гартогом. Как только казаки оголили участок обороны, черкесы стали приближаться не только на расстояние выстрела, но гораздо ближе, на рубеж, откуда до вала оставалось несколько перебежек. Даже пушечная картечь, осыпающая толпы закубанцев, не могла остановить натиска. Положение с каждой минутой ухудшалось. Не оставалось иного выхода, как отбросить неприятеля встречной атакой.
– Сотник, в шашки! – сбегая с эстакады, приказал Бабиков. – Пойдем лавой. Прикроешь меня!
Пламя плясало и разбегалось по деревянным стенам и крышам. Ни у кого не закралось сомнения, что поджог сделан умышленно. С пожаром боролись хуторские старики, бабы и нестроевые казаки, в том числе провиантмейстер во главе со священником, отцом Иоанном Никитиным. Воды не жалели, хотя была она привозной. О том, что может случиться осада и нечего будет пить, никто в этот страшный час не думал. Зато стало ясно, почему с таким остервенением лезут на смерть хищники. Они заранее знали, что часть сил русских отвлечется на спасение православного храма, а стало быть, покорить крепость будет легче.
1774 год. Русские войска успешно добивают остатки турецкой армии на Балканах. Долгожданный мир не за горами. Но турецкий султан все еще не оставляет попыток переломить ход кампании в свою пользу и посылает верного вассала – крымского хана – в гибельный поход на Ставрополье. Регулярных частей в краю немного, но на защиту родной земли поднимаются терские казаки и насельники от мала до велика. В сражении на речке Калалы и при обороне Наур-городка казаки вместе с терцами наголову разбили десятикратно превосходящие силы крымцев… Читайте об этих захватывающих событиях в новом историко-приключенческом романе известного ставропольского писателя Владимира Бутенко!
1775 год. Екатерина Великая только что победоносно завершила войну с Портой и усмирила бунт Емельяна Пугачева. Но в Запорожской Сечи зреет новый мятеж, который готовит кошевой атаман со своими турецкими и крымскими союзниками. Неспокойно и в Европе: обострились отношения между Францией и Англией с началом борьбы Соединенных Штатов за независимость. Особая миссия выпала на долю русского агента Александра Зодича, действующего в Париже и других странах под именем барона де Вердена. Его отвага и рассудительность помогли спасти жизнь русскому полководцу графу Орлову-Чесменскому, бескровно решить вопрос о роспуске запорожских козаков и усилить позиции родной державы в Крымском ханстве и в Польше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1744–1810) — русский литературный деятель, директор Петербургской АН (1783–1796), принадлежит к числу выдающихся личностей России второй половины XVIII в. Активно участвовала в государственном перевороте 1762 г., приведшем на престол Екатерину II, однако влияние ее в придворных кругах не было прочным. С 1769 г. Дашкова более 10 лет провела за границей, где встречалась с видными политическими деятелями, писателями и учеными — А. Смитом, Вольтером, Д. Дидро и др. По возвращении в Россию в 1783 г.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.