Червь - [6]

— Нормально. У Вас адрес есть? Приходите завтра с утра.

— А… сегодня нельзя? — уточнил Ка.

— Сегодня уже поздно. Понимаете, Вы не один, а врачу нужен отдых. Вы же не хотите осложнений.

Ка думал было настаивать, но услышал длинный гудок. Потом он выучил адрес и телефон наизусть, десять раз повторил их в уме и сжёг в пепельнице бумажку и визитную карточку. Он решился. Если завтра утром он благополучно доберётся до врача, то позвонит в аэропорт и откажется от билета. А если возникнут проблемы, поездка в Гонконг состоится. Потом можно будет просто остаться там. Ка не сомневался, что и в Китае найдёт работу.

Ночью Ка сидел за компьютером и записывал некоторые мысли о стремлении общества обеспечить наибольшие возможные права всем, кроме обычных законопослушных граждан. В открытое окно влетали крупные ночные бабочки. Одна из них, словно безумная, кружила над стоячей лампой. Наше общество, написал Ка, стремится к защите прав всевозможных меньшинств, как ночное насекомое на свет, и точно так же не желает знать…

Внезапно бабочка ринулась вниз. Ка услышал судорожное биение крыльев о раскалённое стекло, и всё стихло. Ка содрогнулся. Он сказал себе, что бабочка погибла слишком быстро, чтобы страдать, но сам знал, что это не так. Бабочка била крыльями о стекло, умирая в адских муках. Секунду спустя от лампы поднялся сильный запах горелого, непохожий на запах палёного мяса. Это была вонь сгорающего хитина.

Ка убежал в туалет. Его стошнило.

* * *

Бюро хирурга-нелегала было расположено в центре города, и это придало Ка уверенности в благополучном исходе. Эта уверенность не покидала его, когда он представлялся молоденькой секретарше, садился в кресло в комнате ожидания и механически листал журнал. Даже когда дверь открылась и в комнате вдруг оказались люди в униформе, эта уверенность ушла не сразу.

— Это Вы Ка? — спросил полицейский.

Ка тупо глядел в журнал, отказываясь признавать поражение. Потом в нём шевельнулся червь.

— За что? — вопросил Ка, когда его в наручниках вывели из подъезда.

— Ещё спрашиваете… — сказал какой-то незнакомец в хорошем костюме. Он ждал рядом с машиной полиции.

— Я ничего не сделал, — сказал Ка.

— Ага, — незнакомец с энтузиазмом кивнул. — Вы только хотели убить человека.

— Это не человек, — сказал Ка. Его затолкали в машину между двумя полицейскими. — Во мне сидит червь. Это людоедская тварь…

— Понятно, — незнакомец, сев рядом с водителем, хлопнул в ладоши. — Первое дело у таких, как Вы — отказать врагу в человеческом. Тогда можно не соразмерять — что ни сделаешь, все справедливо. И спать потом можно спокойно. Это ж тварь. Великая защитная сила у ненависти и справедливого гнева.

Ка был поражён.

— Вы что, дурак? Он же питается мной. Это самозащита.

— Беда с кое-какими гражданами заключается в том, что они много разного понимают под «самозащитой». Одни от евреев хотят защищаться, другие от злых червей.

— При чём тут евреи? — сказал Ка. — Разве они людоеды, от которых надо обороняться?

— Ну я и говорю! — хихикнул незнакомец. — Запишем в «черви-людоеды» и оборонимся. Беда только в том, что в землю после таких решений придется убирать и Вас. Я имею в виду, за опережающие действия по подозрению.

— Это не подозрение, — сказал Ка. Его не отпускала дурацкая мысль, что ему позволят вернуться на операцию, если только он сможет им всё объяснить, если сможет до них достучаться. — Во мне поселился убийца…

— Никто не убийца, пока не убил. Даже Вы. Хотя Вы хотели убить безвинного.

— Черви не безвинны. Они убивают, — сказал Ка. — Через несколько дней от меня останется только кожа. Не пытайтесь соврать, я видел фотографии…

— А, ну если Ваша жертва у Вас виновна заранее, то какая же безвинная смерть. Её в принципе не может быть. Это, конечно, классика.

— Классика, — сказал Ка. — Только жертва здесь — я. Я как раз никого не ем заживо. Поедают меня.

— Не льстите себе. Я понимаю, что когда призываешь ущемить кого-то по подозрению, то удобнее занять позицию жертвы.

— Я её не занимал, меня в неё поставили. Куда вы меня везёте?

— Домой, — ответил полицейский. — Не беспокойтесь, мы не фашисты, в отличие от… Посидите пару дней под домашним арестом, остынете…

Ка невольно засмеялся.

— Значит, закон отдаёт меня червю?

Незнакомцу это тоже показалось смешным.

— О ужас, — хихикнул он. — Страслый и ужаслый закон отдает червям людей… Разрешает их их за ужином кушать. Но Вы, доблестный, всех просто поубивали бы раньше. Не очень понимая, что эта логика распространяется и на Вас. Достаточно, чтобы Вы показались странным, неприятным или опасным достаточному количеству соседей. Но тут, конечно, вступает принцип «я — это другое дело»…

— Да, — сказал Ка. — Я — совсем другое дело. Я никого не пожираю. Я просто хочу жить.

— Ну да. И для этого надо другого человека убить.

— Червя. Надо удалить червя из моего живота, — сказал Ка.

— Мда… Черви — это такой антинарод. Их только удалять из тела. Один к одному — мнение нацистов о зловредных евреях.

Надо было вцепиться в тот дорогой билет и улететь отсюда вчера, подумал Ка. Был бы сейчас в Гонконге… Ему стало дурно, и он приподнялся и ударил головой в заднее стекло. Его тут же с двух сторон рванули вниз. Перед глазами у Ка поплыли мутные пятна. Повисла тишина.