Червь - [4]

В среду вечером — было уже темно — Ка стоял у какого-то подъезда в сити и мучил кнопку очередного звонка, а отчаявшись, колотил в дверь. Здание отзывалось глухим эхо дальнего колокола. Потом он оказался в другом районе и три часа ждал в какой-то больнице, чтобы выслушать от усталого врача ещё одно подтверждение приговора. Этот врач зачем-то сунул ему в руку скомканную бумажку. Ка пошёл к выходу. Тусклый свет в коридоре мигал, и это было невыносимо, а потом на секунду погас. Ка понял, что к нему неторопливо шагает смерть, а он не может ступить и шагу и только беспомощно смотрит в далёкий тёмный конец коридора, как в повторяющемся дурном сне.

Потом он оказался в ночном парке и долго глядел на ворота больницы и ласковый свет её тёплых окон в темноте. Где-то там должна быть операционная… И скорее всего, не одна. Даже сейчас они, кажется, не пустовали…

В парке его подстерёг рассвет. Пока Ка двигался или по крайней мере не спал, червь внутри был неподвижен, как будто активность носителя парализовывала его. Он шевелился, стоило Ка успокоиться, сесть или задремать. За эти дни Ка проспал несколько часов, во сне чуя, как пульсирует его гость, пытаясь ползать меж кишок. Ка вновь и вновь приказывал своему телу исторгнуть из себя паразита, но где там… Он прислушивался к своему дыханию, биению сердца, току крови, и ему чудилось слегка запаздывающее биение ещё одного сердца в животе.

С рассветом ярость окончательно погасла. Надежда на помощь людей ушла вместе с нею, и наступила печаль. Ка оглянулся. Он стоял под неизвестным ему деревом, напоминающем шелковицу. На ветвях дерева уже завязались маленькие плотные шишечки, и Ка вдруг понял, что любит и шишечки, и дерево, и всю здоровую яркую зелень парка. Он даже услышал пение птиц, он, не слышавший в эти дни ничего, кроме таинственных процессов в глубине собственной бренной плоти. Он услыхал, как за оградой парка проехал автобус. Ка вымученно улыбнулся и решил пойти на работу.

* * *

— Господи, Ка! Вы потеряли десять килограмм! — с заботой в голосе воскликнул шеф. — Вы что, уже здоровы?

Ка вяло кивнул, выражая благодарность, которой не чувствовал, и прошёл к своему креслу. Сидящий там коллега немедленно ретировался. Ка заснул было в автобусе, проспал свою остановку, проехал до конечной, оттуда назад, и явился в самый разгар заседания. Он работал в кинотеатре, и на повестке дня стояла летняя дыра, особенно глубокая в этом году. Дыра, этот сезонный провал в посещаемости, становилась хуже год от года. Видео, DVD, а в последние годы и интернет победоносно шествовали в будущее по трупам погибающих кинотеатров. Ка сел в кресло и отключился. Он слышал голоса и даже слова, но не мог уловить их смысл.

— … так всё кино приговорили к смерти, — донеслось до него.

Меня приговорили к смерти, подумал он — вернее, подумал, что подумал. На самом деле он, видимо, сказал это вслух, потому что через несколько тактов голоса внезапно умолкли и наступила тишина. Ка понял, что все смотрят на него.

Он поднял свинцовую голову и повторил:

— Меня приговорили к смерти.

Это был почти подвиг. Голова его весила тонны, а язык стал деревянным бруском. Ка сглотнул.

— Во мне сидит червь. Мне не дают… мне запрещают удалить червя.

Ни у кого, кроме шефа, не нашлось комментариев.

— Ка… Поговорим об этом, да?

Не дожидаясь ответа, шеф помог Ка подняться и вывел его в коридор.

— Ка, хотите воды?

Надо поить червя, подумал Ка и кивнул.

Шеф набрал и подал ему стакан воды. Усевшись в кресло, Ка увидел, насколько он похудел: это чёрное кожаное кресло для гостей, узкое в дань стройной моде, больше не сжимало ему ляжки. Ка сидел и пил воду, смакуя каждый глоток.

— Вам нужен отпуск? — спросил шеф, снова выныривая из кабинета.

— Мне нужен врач, — ответил Ка. — Со скальпелем. И с правом его применить.

— Да, с правами теперь непросто, — протянул шеф и сунул Ка подписанное заявление на августовский отпуск. Ка взял бумагу и вспомнил, что вроде бы собирался на Крит, и не один… Теперь он действительно был не один, в такой мере, которую раньше не мог себе и представить.

Потом он зашёл в комнату для отдыха сотрудников, купил в автомате бутылку кока-колы и рухнул на стул. Напротив сидел новый сотрудник, очередной студент. Ка ещё не успел запомнить его фамилию. Сотрудник лениво тянул из бутылки спрайт. Наверное, тишина показалась ему неправильной, потому что он сказал:

— Вы едете в отпуск?

— Крит, — коротко ответил Ка и на мгновение вернулся в ту жизнь, где у него ещё были планы.

— Лечиться?

— Почему?

Сотрудник смутился.

— Ну… я слышал, что Вы нездоровы.

Он явно сожалел, что начал разговор, но Ка об этом не жалел. Его вдруг осенила идея: уехать в Китай. Интересно, сможет ли он, скажем, завтра лечь на операцию в Гонконге? Или лучше Тайланд? Ка представил себе, как дожидается своей очереди среди бедно одетых крестьян в тесном холле больницы. Очень давно он видел репортаж из больницы в социалистической стране — кажется, в России… Больница была бедной, не чета среднему бюро западного врача, но медицина там была официально бесплатная. Потом он вспомнил, что в России социализма больше нет. В Китае вроде бы тоже. Интересно, сколько там придётся платить?