Чёртовы свечи - [77]
Представляете? Называть двух дам старой шваброй и тряпкой половой? Приспособления ему подавай. Просто хам. А что он требовал от них? На что обращал внимание общества? На культурность? На тонкие манеры? На воспитание? Ну конечно же нет. Откуда ему всё это знать? Да какой он эстет? Если за границей родился, так непременно — «и умный, и красивый»? Сам ведь рассказывал, что рос себе в поле, на краю деревни или кишлака… В наших сибирских широтах такое не произрастает. Сорго техническое, принесло же тебя в город. Грязь и пыль он, видишь ли, убирает. Свинья всегда грязь найдёт.
Да, обе дамы не любили кухню. Они также не любили прихожую, коридор и все комнаты разом. Но они уважали и любили свою хозяйку за её природную воспитанность и деликатность: та редко им досаждала, и чаще всего они мирно стояли у розового пластмассового ведёрка, предаваясь воспоминаниям, тишине и покою.
Жизнь — она же такая короткая, а грязь, пыль, мусор — бесконечны и вечны. Они — продолжение конца жизни. Умерло платье как платье — нечто индивидуальное, неважно, сшито ли оно портнихой на ножной машинке «Подольск» бывшей фабрики «Зингер» или выпущено предприятием «Большевичка». Его подбирали, а потом подгоняли под себя не терявшие женственности женщины в соответствии с доходами семьи. И вот первый выход, кто из них радовался больше: платье или его хозяйка? Отслужило.
Вместе с платьем ушли воспоминания, укорочена до жалкого обрубка память. Осталась лишь куча чего-то обезличенного: ветоши, тряпья, которое пойдёт вскоре на половые тряпки… Где бабушкины сундуки, где пыльные чердаки? Куда лазить девчонкам и мальчишкам, где искать концы чудесного бабушкиного прошлого? Выпито шампанское — символ безудержного восторга, гимна жизни, а бутылка, пробка, пакет валяются под забором уже, как мусор, как что-то неприятное, осуждаемое…
Так зачем же тогда тратить столько времени на то, от чего избавиться до конца невозможно? Зачем трепать тех, с кем было так хорошо и счастливо, сокращать их и без того короткую жизнь постоянными полосканиями, выжиманиями, истираниями до дыр, до лохмотьев, до того состояния, после чего только в пакет с мусором? Ведь вы тоже постареете, выйдете из моды, на всех вас рано или поздно окажутся неотстирываемые пятнышки, незаштопываемые дырочки. Вы согласитесь с тем, чтобы в какой-то момент вас начнут рвать на тряпки?.. Нет?
Две подруги у стены дожидались, пока принесут ведро с водой. Чувствовали они себя неважно: у швабры перестал застегиваться замок, то ли поржавел, то ли погнулся, и тряпку он еле удерживал; бывшее платье истёрлось вконец — одни пучки серых ниток, и те дурно пахли, несмотря на то что их промывали с мылом и просушивали. Похоже, что их обеих скоро заменят на те новинки, о которых говорил щёголь веник — выходец из супермаркета. Иностранец вредный.
— Ох-хо-хо, да не вертись ты так. Никак не получается тебя прихватить покрепче. То ли ты исхудала совсем, одни нитки остались, то ли у меня совсем уж сил нет. На пенсию пора.
— Какая у нас с тобой пенсия? Скинут как-нибудь в мусоропровод… К тому всё катится. Когда мы с тобой в последний раз пол тёрли? Не помнишь? И я не помню. Кончились праздники и веселье. И поди пойми причину.
Была платьем парадным, стала домашним — грустно.
Когда из домашнего стала тряпкой половой — опять грущу.
Половой тряпкой перестаю быть — вновь слезы наворачиваются… Ну где ведро, куда запропастилось? Тряхнём стариной, что ли, может быть, уж в последний раз…
Ведро принесла незнакомая тётка. Посмотрела на швабру, на то, что раньше тряпкой было, вздохнула и ушла на некоторое время, а когда вернулась, держала в руках старый пододеяльник. Оторвала от него большой кусок и опустила в ведро.
Замерли подруги… А тётка вытащила новую половую тряпку, отжала и, наклонясь низко, стала мыть пол, начиная с дальних углов, под шкафами, столами, не оставляя сухого места и не пропуская ничего.
Два студента (Раскольников)
На столе лежал кошелёк. Гриша взял его в руки и старательно стал перетряхивать все отделы, уголочки, подкладочки… Со вчерашнего вечера ничего не изменилось — кошелёк был пуст. Было утро, и хотелось есть. Он посмотрел на своего соседа по комнате. Тот ещё спал, прижав к себе подушку.
Гриша послонялся по комнате и, вздохнув, вышел. Он вернулся минут через пятнадцать. В одной руке держал гранёный стакан, на дне которого тонким слоем лежал чай. В другой — половину батона. Гриша бережно положил добытое на стол и сходил за кипятком. Затем заварил в стакане чай и посмотрел на батон. Потом посмотрел на соседа. Потом опять на батон… Вздохнул и разломил батон две части. «Чай будешь пить?» — спросил он соседа.
Сосед проснулся мгновенно. Он поменял положение из лежачего на сидячее, взял свою кружку, отлил туда больше половины заварки, налил кипятку и шумно отхлебнул: «Хлюп-бр-хр», звук, как вода из раковины ушла, а потом назад воздух: «А-а-а». И так несколько раз, пока не осушил стакан. Не останавливаясь, сосед налил вторую порцию чая и после этого посмотрел на один из кусков батона. Взяв тот, который был чуть побольше, стал есть его, кроша под стол.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.