Чёртовы свечи - [71]

Безопасно, никакого сопротивления со стороны жертвы. «Ка-юк, ка-юк», — покрутила ворона головой в разные стороны и опять к сиамцу: «Бац, бац!» клювом. А потом опять: «Бац-бац!»

Ворона долбила и долбила его, пока не устала. Оттолкнувшись от ветки, она вернулась на свое место, уступив место подруге. Так они летали по кругу, пока им не надоело. Кот от боли, страха и полной безнадёжности сидел на ветке до ночи. Утром его не стало. Когда слез и куда делся, никто не знал.

Мусорные короли ушли незаметно. Скучно. Здесь интерес, как в казино: игра, ставки, азарт, если игроки есть. К обеду же обычно разлетаются-разбегаются постоянные члены этого клуба, а залётные редки и трусливы.

К тому же провинциальные мусорки, в особенности в призаводских окраинах, всё больше — место для выступлений, кормят здесь плохо и редко. Такое чувство, что владельцы мусора, перед тем как его выносить, сами десять раз в нём покопаются.

Нищета.

«А всё же — весна! Пригревает. Грязь оттаивает и парит на солнце. Вот, неприятно, скользко, грязно, а чудо, и ждёшь этого всю долгую зиму», — думала дворняжка, стоя у дверей местного продмага, опустив хвост и провожая жалобным взглядом выходящих.

— Подайте бездомной, потерявшей кров и пропитание по причине бездушности людей. Хоть что-нибудь, хоть что-нибудь.

Подали наконец…

Яблонька

Ствол яблони у самого низа был вымазан чем-то липким. Первые группы муравьев не поверили своему чутью и влипли. Самые глупые, видя, что кто-то влип, разгонялись и пытались пробежать быстро.

— Если ножки переставлять быстро, то они не успеют прилипнуть. Те кто влип, двигались по-старому, медленно. А мы шустрые и враз преодолеем препятствие; тут долго думать не надо — беги и всё…

Теперь и первые, и вторые, и третьи стояли приклеенные… Да, были и третьи. Такие всегда находятся. Они не поверили первым и вторым, что те прилипли.

— Знаем мы вас, опять обман. Специально встали, дескать, нет прохода, а как только уйдём, сами к листочками поползут. Только ведь мы тоже не дураки. Встанем, постоим да подождём. Не всё же вам получать, делиться надо.

Вот и разделили судьбу первых и вторых. Дураку воля, что умному доля: сам себя губит.

Пополз жук. У него лапы мощнее и длиннее, чем у муравьёв. Шаг, другой, вот уже чистая кора, вот уже, вот уж-же!.. Передние лапки вперёд идти хотят, но задние не дают — прилипли.

— Ну что вы там копаетесь? — кричат им передние. — Опять из-за вас опоздаем!

На месте топчется жук, с боку на бок переваливается, то одну лапу пытается вытянуть, то другую, только ещё глубже в клейкую массу влезает, по самое пузо. Эх, не везёт!

— Ну вот, так и знали. Хоть не ходи с вами никуда. Как же так, у одного тела одна пара ног — умная, а две другие пары — глупые, — возмущаются передние, а сами скребут, скребут кору, да напрасно — крепко жук увяз.

— Кушать хочется уже. А там наверху листики молоденькие так и манят, крутятся на ветру, запахи от них такие приятные, — шевелит жук усиками в расстройстве.

— У нас и силы скоро закончатся без еды, — поддакивают ему передние лапки. — Ну как же так получается: туловище одно, а конечностей три пары. Те, которые к голове ближе, такие сообразительные, а которые к… ну, в общем, к нижней точке, ясно, чем думают. Это же полная дисгармония. Зачем заду ноги? У него же крылья есть.

— И в самом деле, зачем? — соглашается с ними жук, засмотревшись на небо. — Вон бабочка полетела. От цветка к цветку на дереве. Сейчас сядет, потом под листиком появится жёлтенькая кучка зёрнышек, из которых выползут маленькие голодные гусеницы. Сожрут листики сами. А я так и буду на них снизу смотреть. Те наверху — бабочки… Мы — жуки… И чего я не полетел? Сидел бы уже на веточке, листиками похрустывал. И ведь хотел же… Муравьи, понятное дело, им по-другому нельзя. А жук — личность вольная… Зачем мне столько ног при крыльях? Лишний вес, а потом эти постоянные сомнения: то ли лететь, то ли идти? Не было бы ног, я бы и думать перестал. Зачем думать, когда ног нет? Лети себе и лети.

В муравейнике тем временем Большой Совет собрали. Все самые знатные собрались у трона матки-царицы. Решают. Пора уже тлю разводить, лето так коротко в Сибири. Тля даёт питание муравьям — сладкое «молочко» падь. А две яблоньки, на чьих листочках так хорошо паслись коровки тли, неприступны. На их стволах коварный враг создал препятствие — намазал липкую полоску, через которую перейти рабочие муравьи не могут.

— Или не хотят? — возмущается царица, кутаясь в прозрачные крылышки, точно в мантию. — Куда смотрит стража?

— Да, да, — поддакивают ей вельможы-самцы, у которых тоже есть крылышки. — Куда смотрит стража? Неужели мы, дворяне, будем пасти коров-тлю? Что мы, пастушки? Хи-хи-хи… Ваше величество, мы — может, вправду пастушки?

— Успокойтесь, господа. Пасторальный образ жизни вам не грозит… Пока не грозит. Но если мы не сумеем организовать проходы на пастбища, то придётся вам исполнять роль пастушков. Не всё же играть на дудочках и скрипочках в царских палатах. Пора и поработать ради милого отечества. Послужить ему…

— Мы послужим, послужим, только отдайте приказ, голову готовы сложить…