Чертовски сексуален - [36]

Да, но может ли самоуважение одарить поцелуем девичьи веки? Нет. Как не в силах потеребить мочки ушей. Как не способно вызвать оргазм, летящий на вас со скоростью товарняка.

В войне полов женщине требуется не камуфляжная форма с патронташем крест-накрест, а КЧП (Коротенькое Черное Платье). Лицо Шелли, когда она несколько часов спустя проковыляла на шпильках в «Рандеву», самый модный ресторан побережья, покрывали не маскировочные разводы, а слой дорогущей косметики. Увидев ее, Кит изумленно присвистнул, что само по себе еще мало значило. И все-таки в сердце Шелли затеплилась надежда: вдруг ей все-таки повезет, и она станет коронным блюдом в его меню…

Обед начался с французского сыра, который Шелли классифицировала по запаху. Еще студенткой, подрабатывая на званых вечерах в Хемпстеде, она научилась ценить притязания скисшего молока на аристократизм, особенно в сочетании с хорошим «Мерло».

Молодой супруг едва ли не с омерзением посмотрел на ломтики, непристойно свисавшие с края фарфорового блюда.

– Это еще что за дерьмо? – Выгнув безупречно очерченную бровь, Кит схватил за локоть пробегавшего рядом официанта-индуса: – Нельзя ли пересадить меня за другой столик?

– Конечно, сэр. Куда вы хотели бы пересесть?

– Ну… допустим, на другой остров.

Настала очередь Шелли огорошить вопросом официанта.

– Вы не могли бы принести моему спутнику коробку цветных карандашей, чтобы он немного порисовал на скатерти? Заранее благодарю вас!

– Послушай, если из нас двоих кто-то и ведет себя как ребенок, так это ты, – произнес Кит. – Ведь это ты в упор не видишь, что сыр – всего лишь протухшее масло!

Вспомнив указания Габи, Шелли прикусила язык и усилием воли заставила губы растянуться в улыбке.

– Смею ли я тогда усладить вас чем-то другим? – отважилась спросить она, пытаясь придать голосу как можно больше аристократизма. – Шатобриан, стейк а-ля тартар, рагу из бобов и дичи, запеченное в глиняном горшочке, паштет из гусиной печенки на корочке хлеба?

– Вообще-то я собирался заказать фишбургер и жареную картошку.

– Послушай, Кит, как можно отдыхать на французском острове и ни разу не попробовать французскую кухню?

– Французская кухня? А, это когда любое блюдо подают залитым до краев какой-то застывшей слизью? Французская кухня существует лишь для того, чтобы ее могли критиковать рафинированные гурманы. Я, например, точно знаю, что никогда не стану давиться всякой гадостью, делая вид, будто захлебываюсь от восторга. Усекла?

– Французы отнюдь не высокомерны, Кит. Они же не виноваты, что испытывают чувство превосходства по отношению к тебе. И у кого повернется язык их в этом обвинить? Господи, американцы, вы же ничего не смыслите в кулинарии!

– Как ты права, дор-р-рогая! Наша еда не идет ни в какое сравнение с тем, что едите вы, англичане, со всеми этими вашими потрохами, нашпигованными всяким дерьмом. И вообще, в основе хваленого английского карри всегда лежит кошатина. Во всяком случае, я могу так судить по собственному опыту.

– Зато у нас по крайней мере нет ресторанов, в которых туалеты обозначены дурацкими картинками типа ковбойши налево, ковбои направо. А наш язык и нёбо способны оценить первоклассную кухню.

– Послушай, Шелли, по-твоему, выходит, что если французы назвали улиток словом «эскарго», то мы должны есть всякую дрянь, которая плавает в пруду? Эй, гарсон! – Кит щелкнул пальцами. – Могу я заказать улитку и лягушку в маринаде из москитов?

К нему, заранее открыв блокнот, мгновенно подскочил официант. Шелли сделала заказ первой. Она произносила французские названия, смакуя их, словно глоток хорошего вина.

– А чего изволите вы, сэр?

– Мой спутник, пожалуй, остановит свой выбор на мясе мастодонта, – ответила за него Шелли, – с гарниром из птеродактиля. У него, знаете ли, такие старомодные, доисторические вкусы.

– Принесите мне рыбу с картошкой. И что-нибудь выпить! – Кит потянулся к одной из двух откупоренных бутылок, стоящих на столе.

Шелли осторожно взяла его за руку.

– Это коллекционное вино. Я хочу, чтобы оно немного подышало.

– Подышало? Это что – вино-астматик? – Он налил себе бокал и залпом опрокинул его.

– Обед доктора Кинкейда начался с диетической пепси-колы урожая 1992 года… – прокомментировала Шелли, имитируя интонацию телевизионного ведущего светской хроники, – которой было позволено сначала немного постоять и слегка подышать. К изысканному букету прославленный гурман-эпикуреец предложил оригинальное блюдо, состоящее из взбитого жидкого теста в хитроумном сочетании с дарами моря, которым были искусно приданы геометрические очертания. Оно получило название «ле фишбургер э ле фритт».

– Ответь мне, Шелли Грин, ты всегда была такой жуткой занудой и ехидиной или же где-то брала уроки стервозного мастерства?

Они продолжали обмениваться колкостями, когда в зале ресторана появилась Габи. Заметив молодоженов, она тут же направилась к их столику. На ней были брючки цвета хаки, холщовые туфли на веревочной подошве, бейсбольная кепка козырьком назад и безрукавка, испещренная слоганами эзотерических фильмов, которые нигде не показывают, кроме никому не известных кинофестивалей. Прозвища Тягач скорее заслуживала эта напористая режиссерша, а не толстяк оператор.