Чертово яблоко - [60]
А в дому Ушакова убивалась горем супруга Томилки, Таисья. Хозяин-то ныне пластом на постели лежит. Настоль шибко плетьми исстегали, что теперь шевельнуться не может. И за что? За какое-то чертово яблоко, которое Русь веки-веков не ведало. Кому нужен этот поганый плод, против коего даже церковь негодует? Прости, грешную, Пресвятая Богородица, но царь-батюшка не дело измыслил. Разве можно на лучшей землице бесовские семена сажать? Бог-то, небось, прогневается и беду на весь православный люд нашлет.
Сидя подле недужного супруга, Таисья, утирая концом платка слезы, перекинулась снулыми мыслями к дочери. Вот, оглашенная! Ну, зачем со Стенькой на лошади умчала? И куда? Одному Богу известно. Ныне и ее городовые ищут. Намедни двое заявились. Все пытали, плеткой размахивали, а ей и молвить нечего. Как увидела, что мужа пристав бьет, так с перепугу и осела на крыльце. В голове все помутилось, даже не углядела, что и дальше приключилось. А супруг чуть жив, но одно долбит: «Хоть убейте, но знать ничего не знаю». Пока отступились, но упредили: как дочь заявится, немедля сказать квартальному. Вот горе-то!.. Со Стенькой убежала, неразумная. Отдала бы ему лошадь, а сама осталась. Так нет! Вместе с ним куда-то унеслась. Хоть бы словечко родителям замолвила. Знать, городовых остерегалась, вот и смолчала.
Стенечку своего поспешила увести от греха подальше. Уж так к нему воспылала любовью, что и не сказать. Как отбыл парень в Ростов вместе со своим заводчиком, так и в лице переменилась. Ходила, как горем убитая. Не спит, не ест, замкнулась, слово клещами не вытянешь. Норовила разговорить доченьку, сказать, что для нее женихов — только свистни, но Ксения сказала, как ножом отрезала:
«Другой мне не нужен. И больше не заводи о том разговор, маменька».
«Так Стенька твой, кажись, о тебе и не вздыхает. Зачем тогда маяться?»
«Значит, такая моя судьба, маменька».
Судьба… Не приведи, Господи. И дался ей этот Стенька… Коль и возвратится домой — радости не жди. Тотчас городовые навалятся, в кутузку сведут да спрос учинят: где бунташного человека упрятала? Ксения, конечно же, не скажет, никакой плетки не напугается. И что? Сидеть ей в темнице. Беда-то какая, Пресвятая Богородица!
Глава 12
АГАФЬЮШКА
В непролазном глухом лесу обосновалась деревенька Старица. Семь изб, но каждая срублена на долгие времена — из толстенной кондовой[62] сосны, выросшей на холмах, на сухом месте, могут стоять столетиями.
Посреди Старицы — одноглавая часовня, позади нее — погост, тянувшийся к лесу, усеянный могильными холмиками с высокими деревянными, потемневшими от старости крестами.
Агафьюшка встретила Ксению и незнакомого парня, казалось, без всякого удивления.
— Не зря мне сон привиделся, что придут в дом молодые гости. Сон-то в руку.
А вот хозяин избы, седобородый, но крепкий еще старик, глянул на вошедших настороженно.
— Что за люди и почему в мой дом пришли?
— Прости, дедушка Корней, но ваш дом нам мальчонка указал.
Корней с недоумением посмотрел на Агафьюшку.
— Откуда эти люди имена наши ведают?
— Да ты не тревожься, государь мой[63]. Я тебе как-то уже о красной девице сказывала. Добрая она, а добрый человек худого с собой не приведет…
Год назад мать послала Ксению в булочную, что находилась вблизи собора Казанской Божьей Матери. На паперти храма она заметила незнакомую старушку, которая, как показалось ей, была чуть живехонька.
— Вам плохо, бабушка? — участливо спросила Ксения. — Чем-нибудь помочь?
— Спасибо, голубушка. Заморилась я с дальней дороженьки. Бывало, двадцать верст без устали ходила, а ныне в ногах ослабла. Чуток переведу дух — и дале пойду.
— Далече идти, бабушка?
— К Убогому дому, а там на скудельницу[64].
— То — еще версты две, бабушка. Ты пока отдохни, а я до лавки сбегаю. Дождись меня.
Когда Ксения вернулась, бабушка была уже на ногах.
— Пойду я, голубушка.
— Вначале подкрепилась бы, бабушка. Я тебе скляницу малинового сиропу да калача купила. Откушай, а потом я тебя до Убогого дома провожу.
Старушка посмотрела на девушку мягкими вопрошающими глазами и молвила:
— Душа у тебя добрая, голубушка. Как имечко твое?
— Ксения.
— Славное имечко. А меня Агафьюшкой звать. Пойдем, Ксюшенька.
— А перекусить?
— В Убогом доме потрапезничаю.
Была Агафьюшка в темном убрусе и в косоклинном кубовом сарафане, какой обычно носят старообрядки.
— Как хотите, бабушка Агафья. И я с вами схожу.
Ксения и сама не понимала, что ее заставило проникнуться сердцем к этой маленькой, сухонькой старушке с выцветшими, некогда голубыми глазами.
— Кажись, совсем недавно птицей летала, — шагая к Убогому дому, рассказывала Агафья. — Двадцать верст отмахаю — и никакой устали, ныне же будто крылья обрезали. И всего-то год миновало.
— Кто у вас на погосте лежит, бабушка?
— Сестрицу Бог прибрал, младшенькую. Мы тогда совсем махонькие были, на отцовский челн забрались, стали дурачиться, а челн вдруг от брега отошел и угодил на быстрину. Суденышко верткое, а тут еще ветер набежал. Сестрица перепугалась, заплакала, шагнула, было, ко мне, и из челна выпала. Вот такая с ней приключилась судьбинушка.
— А сама-то как спаслась?
Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге "Иван Болотников" рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).
Валерий Замыслов. Один из ведущих исторических романистов России. Автор 20 романов и повестей: «Иван Болотников» (в трех томах), «Святая Русь» (трехтомное собрание сочинений из романов: «Князь Василько», «Княгиня Мария», «Полководец Дмитрий»), «Горький хлеб», однотомника «Грешные праведники» (из романов «Набат над Москвой», «И шли они из Ростова Великого»), повести «На дыбу и плаху», «Алена Арзамасская», «Дикое Поле», «Белая роща», «Земной поклон», «Семен Буденный», «Поклонись хлебному полю», «Ярослав Мудрый», «Великая грешница».Новая историко-патриотическая дилогия повествует об одном из самых выдающихся патриотов Земли Русской, национальной гордости России — Иване Сусанине.
Эта книга писателя Валерия Замыслова является завершающей частью исторического романа об Иване Болотникове.
Третий роман цикла «Святая Русь» «Полководец Дмитрий» или «Сын Александра Невского» сообщает о сыне Александра Невского Дмитрии, победившем Ливонский орден в сражении под Раковором, которое западные учёные называют предвестником Грюнвальдской битвы. За цикл романов в трёх томах «Святая Русь» Валерий Замыслов постановлением губернатора Ярославской области был награждён литературной премии им. И. З. Сурикова первой степени. .
В романе «Горький хлеб» В. Замыслов рассказывает о юности Ивана Болотникова.Автор убедительно показывает, как условия подневольной жизни выковывали характер крестьянского вождя, которому в будущем суждено было потрясти самые устои феодально‑крепостнического государства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел». Великий царь мечтал о великом городе. И он его построил. Град Петра. Не осталось следа от тех, чьими по́том и кровью построен был Петербург. Но остались великолепные дворцы, площади и каналы. О том, как рождался и жил юный Петербург, — этот роман. Новый роман известного ленинградского писателя В. Дружинина рассказывает об основании и первых строителях Санкт-Петербурга. Герои романа: Пётр Первый, Меншиков, архитекторы Доменико Трезини, Михаил Земцов и другие.
Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.
Роман «Коридоры кончаются стенкой» написан на документальной основе. Он являет собой исторический экскурс в большевизм 30-х годов — пору дикого произвола партии и ее вооруженного отряда — НКВД. Опираясь на достоверные источники, автор погружает читателя в атмосферу крикливых лозунгов, дутого энтузиазма, заманчивых обещаний, раскрывает методику оболванивания людей, фальсификации громких уголовных дел.Для лучшего восприятия времени, в котором жили и «боролись» палачи и их жертвы, в повествование вкрапливаются эпизоды периода Гражданской войны, раскулачивания, расказачивания, подавления мятежей, выселения «непокорных» станиц.
Новый роман известного писателя Владислава Бахревского рассказывает о церковном расколе в России в середине XVII в. Герои романа — протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, боярыня Морозова и многие другие вымышленные и реальные исторические лица.