Чертово яблоко - [35]

Острые палевые глаза Голубева так устремились на Стеньку, будто хотели вывернуть из него изнанку.

Филату Егорычу нравился этот парень. Умен, находчив и ко всему — силы непомерной. С таким кучером в любой дороге не пропадешь. Одно смущает: не слишком ли смел? Уж чересчур держится независимо для деревенского человека.

— А если хорошие деньги дам? Может, кое-что и не по сердцу выполнишь?

— Хорошие деньги, если захочу, я и в другом месте заработаю. А коль что мне не по сердцу — увольте, Филат Егорыч. Не сойдемся.

Хмыкнул Голубев. Любопытный субъект. Долго молчал и, наконец, произнес:

— Давай так договоримся, Стенька. Коль что будет тебе не по нраву, скажешь хозяину. Без плети, миром разойдемся. Слово свое сдержу. По рукам?

— Если б коней не любил, ни за что бы в услужение не пошел. По рукам, Филат Егорыч!

— Станешь жить в моем доме. Когда к лошадям приступишь?

— Дай пару дней, Филат Егорыч. Надо с Томилкой распрощаться, да и с дружком моим потолковать. Жаль будет с ним расставаться. Ведь промыслового человека ноги кормят. Слышал я, что по дальним городам иногда разъезжаете.

— Не пропадет твой Гурейка. Надо головой пораскинуть. Может, и его у себя пристрою.

— А возьмите и его кучером. Вы, как я знаю, Филат Егорыч, человек состоятельный. Поди, имеете не менее трех экипажей. Парадный, дорожный, да и старший приказчик пешком не ходит.

— Все-то пронюхал.

— В малом городке ничего не утаишь. На одном конце чихнешь, на другом — слышно.

— А ты, оказывается, еще и говорун. Сие в людях недолюбливаю, Стенька.

— Таким мать родила, Филат Егорыч.

— Когда-нибудь твой язык тебя изрядно подведет. Учись больше молчать и больше слушать, тогда и вовсе цены тебе не будет.

— Буду стараться, Филат Егорыч… Так возьмете моего дружка? Он в лошадях не хуже меня разбирается.

— А коль в дороге колесо отвалится? За кузнецом бежать? А тот у черта на куличках. Кто будет чинить?

— Гурейка — мужик хваткий. Справится, я-то его как облупленного знаю.

— Пусть приходит, но под твою ответственность. В случае чего — говенной метлой вымету. Обоих!

Глава 16 КСЕНИЯ

Двадцать пять рублей Стенька отдал Томилке.

— Что за царь объявился? Ты чего мне суешь такие громадные деньжищи? Аль купца обокрал?

— В точку попал. Обобрал заводчика Голубева. Гуляй, Рассея. Сто целковых!.. Бери, бери, Томилка. Это деньги честные.

Но Томилка, человек скромный и недоверчивый, решительно отвел руку постояльца с пятью синенькими.

— Такие деньги с неба не валятся, милок.

— Объясни ему, Гурейка.

Но и после рассказа Гурейки хозяин избы от денег отказался:

— Вы мне уже за постой и еду вперед заплатили. Не возьму!

— Так дармовые же! Эко дело на тальянке в ресторации поиграл.

Тальянка, недавно приобретенная Стенькой, и вовсе лишила покоя Ксению. Как услышала недавним вечером игру парня, так и обмерла. Пресвятая Богородица, как он «страдания» выводит! Прямо-таки душу рвет, плакать хочется. Не удержалась, вышла из горницы и присела на лавочку рядом с гармонистом.

— Давно играешь?

— Года три наяриваю.

— Ловко у тебя получается. С душой играешь. Знать, у тебя сердце отзывчивое, Стенечка.

Гурейка, который тоже сидел на лавочке, досадливо поджал губы. «Стенечка». Ишь, как ласково назвала. На него же, Гурейку, даже никогда и не посмотрит. Вот тебе и «дикая». Как бы в Стеньку не втюрилась. Ишь, чего сказывает:

— Хорошо на улице, а вот в вишняке сейчас самая благодать. Так бы и прогулялась под твою тальянку, Стенечка.

— В чем же дело, Ксения? С полным удовольствием.

За ними увязался, было, и Гурейка, но девушка сказала, как отрезала:

— Я вас не звала.

Гурейка остался с носом, а Стенька с девушкой углубились в сад. Здесь и в самом деле была благодать. Сморода и вишня уже отдали свои ягоды, а вот яблони красовались крупными наливными плодами. Скоро придет и их черед, ибо август доживал свои последние дни.

— У вас очень навязчивый друг. Мне такие парни совсем не нравятся.

— А какие вам нравятся, Ксения?

— Вот видите, как вы меня называете? — присаживаясь на лавочку, сказала девушка. — А ваш друг только и знает Ксюха да Ксюшка. Прилипчивый он… А вот вы совсем другой.

Стенька пожал плечами и тихонько пробежался по пуговкам гармошки, нарушая покойную тишину сада.

— А можете сыграть мне «Разлуку»? Грустная песня, но я ее очень люблю. Вы играйте, а я вам подпою.

Стенька не успел доиграть до середины песни, как почувствовал на своей кудрявой голове нежную, теплую ладонь Ксении. В больших зеленых глазах ее застыли крупные слезы.

— Что случилось, Ксения?

— Песня растрогала… Простите, Стенечка… Отложите гармонь… Давайте пройдемтесь по саду. На сердце у меня действительно разлука. Худо мне.

— Да почему?

Ксения вдруг припала к груди Стеньки, обвила его шею своими легкими трепетными руками и поцеловала парня в губы.

— А теперь уходите.

— Что с вами, Ксения?

— Не зря говорят: сердце — вещун. Скоро вы уйдете из нашего дома… Простите меня, бесстыжую. Считайте это прощальным поцелуем.

Ксения норовила убежать из сада, но Стенька успел ухватить ее за плечи. Было еще не так сумеречно, чтобы не разглядеть на лице девушки слезы.

— Почему вы плачете, Ксения?.. Неужели вас так растревожила песня?