Черный воздух. Лучшие рассказы - [198]

», однако Линда Ронстадт включила ее в свою постановку «Пензанских пиратов», что и ввело меня в заблуждение относительно ее источника. Исправлять ошибки я здесь не стал, так как хотел оставить «Пиратов» любимой музыкой всей семьи; считайте, что герои тоже слушают их в постановке Ронстадт.

Работая над рассказом, я снова и снова слушал альбом Пола Уинтера «Певец Солнца»[110], на мой взгляд, прекрасный саундтрек к тексту. До сих пор, вспоминая его, словно гляжу из окна напротив письменного стола в нашей квартирке: статные липы, величавые древние здания, крыши Цюриха тянутся вдаль… да, для меня все это в тексте есть тоже.

«ЛУНАТИКИ»

Если не ошибаюсь, замысел этого рассказа родился после того, как мне на глаза, в таблице Менделеева, лежавшей на кухонном столе у друзей (мы в те времена вращались в кругах химиков), попался элемент под названием «прометий». Прежде я даже не подозревал о его существовании, и название меня здорово рассмешило.

Вдобавок, рассказы одного из моих южноафриканских студентов, Табо Моэти, учившегося в Калифорнийском университете в Сан-Диего и познакомившего меня с пьесами Атола Фугарда, и мои путешествия по Азии, и жизнь в Вашингтоне – все это заставило меня взглянуть на многие вещи по-новому. Этот рассказ примыкает к «За бортом жизни в году 2000-м (Down and Out in the Year 2000)», «Нашему городку» и «Поперечному разрезу (A Transect)», к небольшому циклу рассказов, которые я считаю своим «южноафриканским» циклом. Всеми ими я во многом обязан знакомству с Табо.

Во время работы над этим рассказом Бет Мичем попросила меня написать что-либо для антологии, составляемой ею в память о недавно умершем Терри Карре. «Лунатики», на мой взгляд, прекрасно подходили к случаю, и я посвятил их памяти Терри, а затем вспомнил, что на выступление описанного в тексте джазового трубача нас с Лизой еще в начале восьмидесятых водил именно он – возил по всему Ричмонду, штат Калифорния, прежде чем отыскал ту самую заштатную забегаловку. После этого рассказ показался мне еще лучше подходящим для памятной антологии Бет. «Ох, продырявилось ведерко»…

«ЦЮРИХ»

Да, так оно все и было. Как же любили мы те швейцарские годы…

Уже из Вашингтона я отправил этот рассказ нашему учителю немецкого, Оскару Пфеннигеру, некогда жившему в Японии. В ответном письме он сообщил, что в Японии и в Корее белый – цвет скорби, траура.

«ВИНЛАНД, СТРАНА МЕЧТЫ»

Мальчишкой я очень любил истории о викингах в Северной Америке, включая сюда и рассказы о Кенсингтонском камне, свидетельстве тому, что викинги добирались до самой Миннесоты. Когда археологи со всей убедительностью распознали в нем подделку (известие о том, что длина линий всех его рун кратна дюйму, разом лишило меня всех иллюзий), я был потрясен до глубины души. А позже, читая о сомнительном характере знаменитой карты Винланда, хранящейся в Йеле, задался вопросом: если две составляющие истории – подделки, а оставшиеся свидетельства ограничиваются поселением на берегу Л’Анс-о-Медоуз да тремя исландскими сагами, что, если?..

Примерно в то время, как я написал этот рассказ, мы с Лизой остановились у небольшой каменной башни в Ньюпорте, штат Род-Айленд, также считающейся наследием викингов. Действительно, выглядела она весьма необычно.

«ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ ИСТОРИЯ XX ВЕКА»

В 1987-м я сам объехал Шотландию и Оркнейские острова, отправившись в путь из лондонской квартиры Клютов, где получил известие о смерти Терри Карра, а рассказ этот написал год спустя, в Вашингтоне. Кажется, он был последним перед тем, как я начал работу над «Красным Марсом». К рассказам мне предстояло вернуться только спустя лет около десяти.

«МЬЮР НА ШАСТЕ»

Эта история сопутствует рассказу самого Джона Мьюра о восхождении на Шасту под названием «Опасный ночлег на горе Шаста», включенному во многие сборники его работ – например, в «Крутые тропы» и «Дикий Мьюр». Его викториански сдержанное, учтивое описание разногласий с партнером по восхождению изрядно меня насмешило, и я подумал, что изобразить действительный, правдоподобный ход событий будет крайне забавно, а кроме того, их приключением можно воспользоваться, дабы отдать дань памяти Мьюра. Прочитав оба текста подряд, вы обнаружите, что я воспользовался несколькими его фразами, слишком хорошими, чтоб ими не воспользоваться, а описывая иллюзорное путешествие его духа, прибег к полудюжине образов из ранних дневников, включая сюда избушку, целиком выстроенную из природных, присущих горе материалов. Ранние (и во многих отношениях лучшие) произведения Мьюра можно найти в книге «В Йосемити и далее».

«ПОЛОВОЙ ДИМОРФИЗМ»

А это рассказ из сборника «Марсиане», написанный в Дейвисе, в 1998-м. Именно в том году была создана большая часть рассказов для «Марсиан», в дополнение к двум старым рассказам, «В каньоне окаменелостей» и «Зеленый Марс». К этой паре я добавил еще одну историю о Роджере с Эйлин, несколько – о персонажах «Марсианской трилогии» и еще несколько – о героях, не встречающихся ни в трилогии, ни в цикле о Роджере с Эйлин. Да, основные идеи моих марсианских книг можно назвать утопическими, но и в утопии дела могут пойти наперекос.