Черный ворон: Приключения Шерлока Холмса в России т.2 - [31]

— Что же вы хотите предпринять?

— Я попрошу вас заключить арестованного в камеру, которая полагается не более как на трех арестантов. Одним из арестантов будет он, а вторым и третьим будем мы с Ватсоном.

— Как, вы хотите сесть в тюрьму? — удивился полицеймейстер.

— Непременно! — ответил Холмс. — Только вы должны сделать так, чтобы служащий, разносящий обеды в камеры, обращался со мной и Ватсоном как с арестантами, которые отсидели уже положенный 5-летний срок и которых придется освободить через три дня.

— И это все? — спросил полицеймейстер.

— Пока да… Предварительно, конечно, мы переоденемся и несколько изменим наши физиономии. Нас вы должны посадить в камеру заранее и, только после того, как мы успеем там разобраться, велите ввести к нам Смайльса.

Приказав принести из гостиницы наши вещи, мы изменили до неузнаваемости наши физиономии, придав им бледный, изнуренный вид ранее времени состарившихся людей.

После этого, по приказу полицеймейстера, нам принесли два арестантских костюма и, выйдя с другого хода, мы под конвоем трех солдат направились к местной тюрьме.

Там нас уже ждали.

Нас отвели в тусклую небольшую камеру, дав относительно нас соответствующие инструкции часовым и сторожам, и заперли на замок.

Час спустя, к нам ввели Джона Смайльса.

Он вошел в камеру, угрюмый и молчаливый, бросил на нас недружелюбный взгляд и молча опустился на свободную койку, как только за его спиной звякнул запираемый замок.

В свою очередь, и мы смотрели на него совершенно равнодушным взором, не заговаривая первые.

Смайльс долго сидел, погруженный в глубокую задумчивость.

Наконец, он словно в первый раз заметил нас.

— Давно? — коротко спросил он.

— Скоро пять лет, — нехотя процедил сквозь зубы Холмс.

— А вы? — обратился Джон ко мне.

— Тоже, — ответил я. — Вместе за одно дело…

Этот ответ, по-видимому, вполне удовлетворил Смайльса, так как в продолжение двух часов он не произнес ни слова.

Наступило время обеда. В коридоре раздались шаги и звон отпираемых болтов.

Через несколько минут служитель внес в нашу камеру обед, состоявший из отвратительной жидкой похлебки, ходившей среди арестантов под названием «баланды», большой кусок черного хлеба и несколько кусочков крошеного вареного мяса.

Поставив еду на стол, он весело кивнул в нашу сторону.

— Ну что, сколько еще дней осталось вам «баланду» хлебать? — произнес он, обращаясь к Холмсу.

— Три дня еще, будь она проклята! — ответил Холмс, оживляясь. — Другой раз так просто не попадусь!..

— Небось, опять за свое возьмешься! — насмешливо произнес служитель. — Опять замки ломать будешь?

— Да коли не на месте будут, так отчего же их и не сломать? — цинично ответил Холмс.

Служитель вышел и снова дверь нашей камеры плотно захлопнулась за ним.

Смайльс презрительно взглянул на стоявшую перед ним похлебку и с ожесточением отшвырнул от себя деревянную ложку.

Что же касается нас, то мы, давясь от отвращения, неистово глотали проклятую бурду, делая вид, что давно привыкли к ней и порядочно проголодались.

— Я собак дома лучше кормил! — произнес Смайльс, глядя, как мы уписываем «баланду». — И как только можно есть такую мерзость!..

— За пять лет привыкнешь, небось! — сердито буркнул в ответ Холмс.

— И все одно и то же? — спросил Джон.

— Пять лет одна «баланда!» — ухмыльнулся Холмс.

И, помолчав немного, он добавил:

— Ну, да недолго хлебать-то осталось!..

Между тем, Смайльс с любопытством разглядывал нас, видимо, любуясь Холмсом, которого считал отпетым негодяем.

— Экое счастье, черт возьми! — произнес он наконец. — А вы, я вижу, теплые ребята, и если бы вы сослужили мне маленькую службу, так получили бы за нее порядочную награду.

— В нашем деле от денег не отказываются! — оживился Холмс. — Ты только скажи, что сделать, а уж мы дорогу найдем…

Несколько минут длилось молчание.

Джон, видимо, что-то обдумывал адрес.

— Не передадите ли вы маленькое письмецо по адресу? — произнес он наконец. — Если исполните поручение, так вам заплатят за это полсотни.

— Важно! — воскликнул Холмс. — Нам после выхода как раз деньги нужны будут. А на полсотни мы славно встанем на ноги!

— Ну, значит, и по рукам!..

VIII.

Весь остаток дня мы провели почти молча, лишь изредка перебрасываясь между собой короткими фразами.

Так же однообразно прошел и второй день, и лишь на третий день, когда нас следовало выпустить из тюрьмы, в нашей камере царило сильное возбуждение.

Я с восторгом наблюдал за Шерлоком Холмсом, любуясь его мастерской игрой.

Судя по его виду, это был типичный долгосрочный арестант, кончавший свой срок.

Не менее волновался и Джон Смайльс.

Все утро он ходил из угла в угол, по временам разговаривая сам с собой и сильно жестикулируя.

— Да, да… — бормотал он. — Они, безусловно, выручат меня, как только узнают, в какой камере я нахожусь. В этом отношении на Бориса можно положиться. Почти не бывало случая, чтобы он не выручал своих товарищей.

Затем, обернувшись к Холмсу и пристально глядя ему в глаза, он спросил:

— Могу ли я вполне положиться на вас?

— Да ведь вы же обещали нам пятьдесят рублей! — ответил Холмс, пожимая плечами.

Смайльс нетерпеливо топнул ногой.

— Дело не в пятидесяти рублях! Я напишу, чтобы вам было выдано сто, если вы как следует выполните поручение…