Черный тюльпан. Капитан Памфил. История моих животных - [10]

— Я думаю, — сказал он офицеру, — что вы, ван Декен, были правы: приказ, подписанный господами депутатами, является поистине смертным приговором господину Корнелию. Вы слышите эту толпу? Похоже, что она действительно очень зла на господ де Виттов.

— Да, — ответил офицер, — такого крика я еще никогда не слышал.

— Кажется, они уже добрались до нашего узника. Посмотрите-ка! Ведь это окно камеры, где находился в заключении Корнелий?

Действительно, какой-то мужчина ожесточенно выламывал железную решетку в окне камеры Корнелия, покинутой минут десять назад.

— Удрал! Удрал! — кричал мужчина. — Его здесь больше нет!

— Как нет? — спрашивали с улицы те, кто, придя последними, не могли уже попасть в тюрьму, настолько она была переполнена.

— Его нет, его нет! — повторял яростно мужчина. — Его здесь нет, он скрылся!

— Что он сказал? — спросил, побледнев, молодой человек, тот, кого называли его высочеством.

— О монсеньер, то, что он сказал, было бы великим счастьем, если бы только было правдой.

— Да, конечно, это было бы большим счастьем, если бы это было так, — заметил молодой человек. — К несчастью, этого не может быть.

— Однако же посмотрите! — сказал офицер.

В окнах тюрьмы показались искаженные яростью лица людей, от злости скрежетавших зубами и кричавших:

— Спасся, убежал! Ему помогли скрыться!

Оставшаяся на улице толпа со страшными проклятиями повторяла: «Спаслись! Бежали! Скорее за ними! Надо их догнать!»

— Монсеньер, — сказал офицер, — Корнелий де Витт, кажется, действительно, спасся.

— Да, из тюрьмы, пожалуй, но из города он еще не убежал, — ответил молодой человек. — Вы увидите, ван Декен, что ворота, который несчастный рассчитывал найти открытыми, будут закрыты.

— А разве был дан приказ закрыть городские заставы, монсеньер?

— Нет, я не думаю. Кто мог бы дать подобный приказ?

— Так почему же вы так полагаете?

— Бывают роковые случайности, — небрежно заметил принц, — и самые великие люди иногда падают жертвой таких случайностей.

При этих словах офицер почувствовал, как по нему прошла дрожь: он понял, что заключенный погиб.

В эту минуту, точно удар грома, разразился неистовый рев толпы, убедившейся, что Корнелия де Витта в тюрьме больше нет.

Корнелий и Ян тем временем выехали на широкую улицу, которая вела к Толь-Геку, и приказали кучеру ехать несколько тише, чтобы их карета не вызывала никаких подозрений.

Но когда кучер доехал до середины улицы, когда он увидел издали заставу, когда он почувствовал, что тюрьма и смерть позади, а впереди свобода и жизнь, он пренебрег мерами предосторожности и пустил лошадей в галоп.

Вдруг он остановился.

— Что случилось? — спросил Ян, высунув голову из окна кареты.

— О сударь! — воскликнул кучер, — здесь…

От волнения он не мог закончить фразу.

— Ну, в чем же дело? — сказал великий пенсионарий.

— Решетка заперта.

— Как заперта? Обычно днем ее не запирают.

— Посмотрите сами.

Ян де Витт высунулся из кареты и увидел, что решетчатые ворота действительно заперты.

— Поезжай, — сказал он кучеру, — у меня с собой приказ о высылке; привратник отопрет.

Карета снова понеслась вперед, но чувствовалось, что кучер погоняет лошадей без прежней уверенности.

Когда Ян де Витт высунул голову из кареты, его увидел и узнал какой-то трактирщик, который с некоторым запозданием запирал у себя двери, торопясь догнать своих товарищей у Бейтенгофа.

Он вскрикнул от удивления и помчался вдогонку за теми двумя, что бежали впереди.

Шагов через сто он догнал их и стал что-то рассказывать. Все трое остановились, следя за удалявшейся каретой, но, видно, они еще не были вполне уверены в том, что узнали того, кто в ней сидит.

Карета между тем подъехала к самым воротам.

— Открывайте! — закричал кучер.

— Открыть, — сказал привратник с порога своей сторожки, — открыть, а чем?

— Ключом, черт побери, — отозвался кучер.

— Ключом, это верно, но для этого надо его иметь.

— Как, у вас нет ключа от ворот?

— Нет.

— Куда же он подевался?

— У меня его взяли.

— Кто взял?

— Тот, кому, по всей вероятности, нужно было, чтобы никто не выходил из города.

— Мой друг, — сказал великий пенсионарий, высовывая голову из дверцы кареты и ставя все на карту, — ворота нужно открыть для меня, Яна де Витта, и моего брата Корнелия: я сопровождаю его в изгнание.

— О господин де Витт, я в отчаянии, — воскликнул, подбегая к карете, привратник, — но клянусь вам честью, что ключ у меня взяли!

— Когда?

— Сегодня утром.

— Кто?

— Молодой человек, лет двадцати двух, бледный и худой.

— Почему же ты отдал ему ключ?

— Потому, что у него был приказ, скрепленный подписью и печатью.

— А кем он был подписан?

— Господами из ратуши.

— Да, — сказал спокойно Корнелий, — по-видимому, нас ждет неминуемая гибель.

— Ты не знаешь, всюду ли приняты эти меры предосторожности?

— Этого я не знаю.

— Трогай, — сказал кучеру Ян. — Бог велит человеку делать все возможное, чтобы спасти свою жизнь. Поезжай к другой заставе.

— Спасибо, мой друг, за доброе намерение, — обратился он к привратнику, в то время как кучер разворачивал карету. — Намерение равноценно поступку. Ты хотел спасти нас, в глазах Господа это все равно как если бы тебе это удалось.