Черный снег на белом поле - [87]

Психологически понятно, что евреи-нехристиане, не вникая в религиозный смысл православия, могут отрицательно воспринимать трактовку еврейского вопроса. Но в таком случае ясно то, что претензии в адрес М. В. Назарова лишены оснований, т.к. автор лишь придерживается православнохристианского учения — признанной мировой духовно-нравственной традиции». (Русский вестник. — 16.09.2005. — № 19). Этот случай пока уникален, но он подтверждает: если мы с Господом и с Его Святым Евангелием, то Он, Судия, не выдаст.

ДВЕРИ ОТВЕРЗИ

Страшный рисунок был сделан по описанию Валентины Романовой, которая, в течение нескольких часов считалась умершей, видела часть загробного мира и потом чудесным образом была возвращена к жизни. Эта сущность первой встретила душу, пролетевшую через «черную трубу», на том свете. Люди, которым попущено было увидеть потустороннее, неоднократно говорили мне, что узнали эту образину. Рабу Божию Валентину спас от злобной сущности ангел-хранитель. Это свидетельство напоминает, какой «параллельный мир» находится рядом. Уповать остается лишь на милость Божию.

Двери отверзи

Первым знаком постперестроечного благополучия стала стальная дверь в квартиру. Но это был и признак усилившихся страхов. Хаос преступности готов был ворваться в каждую семью... Запирать же надо было другие двери. И бояться в первую очередь — другого врага.

* * *

«Как-то вечером мы сидели с моей первой женой и потягивали вино. Вдруг, ни с того ни с сего, она каким-то изменившимся, не своим голосом пробухала: «Не лезь туда, там так страшно... Живи на этой земле». Потом добавила: «Хочешь посмотреть?»

«— Хочу», — ответил я, а про себя подумал: пугают.

И тут на моих глазах — это не сон, не пьяный бред (мы и выпили-то по полбокала) — ее лицо начинает трансформироваться. И как бы, превращаться в то самое страшилище».

«То самое» — это, по словам собеседника, — как в одной из моих книг. Знакомый художник нарисовал по описаниям побывавшей на «том свете» Валентины Романовой сущность, которая первой встретила ее за пределами нашего мира. В последующих изданиях я уже не использовал этот портрет. Больно уж жуткое впечатление производил он на людей.

Знакомый, о котором я говорю, человек серьезный. Служит управляющим в одном из крупных монастырей. Мы знаем друг друга давно, а тут случайно столкнулись у мощей преподобного Сергия. Нет, в таких вопросах случайностей не бывает. Стало ясно: больше откладывать это интервью не надо. Я ведь давно хотел записать за рабом Божиим Анатолием (имя изменяю) его удивительную и поучительную историю. В один из ближайших дней мы встретились снова.

«Это жуткое существо — ни мужчина, ни женщина, — продолжил рассказ мой собеседник, — спрашивает меня: «Ну и как?»

Я набрался смелости и, преодолевая невероятный ужас, ответил: «Ну и что?»

Потом это инфернальное свидание повторилось. Однажды «превращение» жены произошло среди бела дня, и чудовище проговорило: «У тебя много энергии. Нужна энергия».

— Она же злая.

— Нужна любая.

— Да кто ты такой?

— Не лезь в душу, — был ответ, и на этом метаморфоза закончилась. Жена приняла свой обычный облик. Она, конечно, ничего такого не помнила.

Потом, по мере своего воцерковления, я подумал, что это, наверно, дух блуда явил мне свою личину. Была, была грешна моя первая супруга. Да и я был не лучше.

Впрочем, тогда я еще не знал слов: Не сетуйте, братия, друг на друга, чтобы не быть осужденными: вот, Судия стоит у дверей. (Иак. 5,9). А если бы и услышал, то не понял, какие двери имеются в виду.

В третий раз увидел отвратительную морду, когда решился на блуд с одной знакомой. «В самый решающий момент» ее лицо я опять увидел именно таким... Запредельно страшным.

Могу сказать точно: странности в моей жизни начались 2 января 1990 года. Надо заметить, что в предыдущий день жена работала, поэтому Новый год не праздновали, спиртного не пили. Дети собирались на елку. Я подметал пол. Почему-то подумал: вот так бы вымести душу. А, может быть, это была и не моя собственная мысль... Именно в этот самый момент отовсюду меня сдавила какая-то чернота. Стало трудно дышать. Возникло странное ощущение: я воспринимал самого себя как бы со стороны. Чтобы «отпустило», по привычке взял сигарету. Вышел на лестничную площадку. Курю, а у самого слезы текут.

Наконец дети собрались. Выходим. И тут же, не понятно отчего, охватывает ужас. Такой холод, что стынут кости. Дочку как будто что-то понесло вперед, куда-то за лифт. Я кричу: Маша, домой! А сам не могу сделать ни шага. А ведь вроде не робкого десятка: когда на ребенка неслась овчарка, я бросился ей навстречу — и она отскочила, испугалась. Чувствую, что холод идет откуда-то справа. Вот откуда! От деревянной, африканской маски, что висит в коридоре. Разламываю ее в щепки. Возникает новое, еще более страшное ощущение: будто внизу, примерно по пояс, кишат змеи. Смотрю на детей — дочка как лисенок, а сын — как бесенок. Все равно надо их спасать! Я подхватываю малышей на руки, и они уже как ангелочки прижались ко мне.

Навалилась тяжесть. Я реву, скрежещу зубами. В голове странные, вроде бы неуместные, слова: «Надо держаться корней»...