Черный ростовщик - [25]

— Где вы так барабанить научились, святой отец? — спросил один из ветеранов с длинными пышными усами.

— А я, сын мой, в Новый Свет войсковым капелланом прибыл, — неспешно ответствовал падре Доминик, деловито разбирая руками холодную курицу. — Так что музыку вашу знаю.

— Нашу? — переспросил дон Себастьян. — То есть вы уже не с нами?

Падре Доминик покачал головой.

— Я уже давно оставил эту службу, чтобы всецело посвятить себя обращению индейцев в истинную веру. Приходится поспешать, пока наши славные конкистадоры[26] не вытоптали все поле моей деятельности.

— Да уж, — усмехнулся усатый солдат. — Показали мы им на днях, что такое испанская ярость. Деревенек пять с землей сровняли.

— Шесть, — поправил его другой.

— Не, пять. Та, шестая, была походным лагерем. Вы уж простите, падре, что по вашему полю прошлись, но эти мерзавцы напали на испанское поселение.

— Враг должен быть разбит, — спокойно ответил на это падре Доминик. — Но души индейцев нужно спасти.

— Это, конечно, верно, — кивнул тот сеньор, что не так давно красовался в чепчике с кисточкой.

Теперь он был одет как настоящий франт. Один камзол с лентами, манжетами, бантами и самыми настоящими, некрашеными, серебряными пуговицами стоил, наверное, побольше, чем весь гардероб дона Себастьяна. Взглянув на него, и не скажешь, что это — самый обыкновенный артиллерист. Или — если, конечно, верить его вчерашнему бахвальству — пушкарь необыкновенной меткости, но при всей своей несравненной точности не попавший даже в капралы.

— Это верно, — повторил артиллерист. — Но, падре, еретики — они ведь могут, конечно, обратиться в истинную веру, но могут и упереться. А вот когда они надежно заперты в аду, от них уже никакого вреда не приключится.

— Это сейчас, — возразил падре Доминик. — Когда придет время Армагеддона, все нераскаявшиеся грешники встанут в ряды дьявольской армии. Судя по тому, что я вижу вокруг, у него и без того будет немалый численный перевес.

Сказано это было без строгости и назидания, лишь с ноткой затаенной грусти в голосе, но все как-то разом вдруг утратили интерес к вину, до того столь щедро разливаемому по кружкам. Заметив это, монах тотчас произнес тост за грядущие победы над злом — как нынешние малые, так и окончательную всеобщую — на чем завтрак и завершился. Из кухни галеоном выплыла матрона. Выглядела она не так бодро, как Миранда, но держалась по-прежнему властно и уверенно, как и подобает флагману. Доброго утра всем пожелала бесплатно, но деньги за завтрак стребовала сразу. Не грубо, а как-то так между делом, но раскошелиться пришлось всем.

Дон Себастьян и падре Доминик стали собираться. Матрона, вместе с Мирандой убирая со стола, поинтересовалась, не нужно ли им съестных припасов в дорогу. Все-таки до Валенсии даже по прямой будет двадцать лиг, а тем извивам, что выписывали местные пути сообщения, любая змея позавидовала бы, так что не меньше двадцати пяти выйдет.

— Двадцать семь с половиной, — со вздохом уточнил падре Доминик. — Долог путь к трудам праведным, и благословен будет тот, кто на этом пути протянет идущему руку помощи.

Руку помощи матрона протянула им не бескорыстно, но и лишнего не взяла. Если бы дон Себастьян покупал то же самое в лавках Старого Света, то заплатил бы раза в полтора, а то и вдвое дороже. Миранда украдкой, но так, чтобы Эспада заметил, сунула ему в дорожную сумку фляжку с вином, заговорщицки при этом подмигнув. Дон Себастьян не остался в долгу и, забирая сумки, вложил в ее маленькую ладошку монету. Девушка задержала ладошку в его руке — ровно настолько, чтобы дон Себастьян усомнился в том, что ему столь уж необходимо продолжить путешествие, — и только потом мягко ее отняла.

— Кстати, сеньоры, — осведомился тем временем у солдат падре Доминик. — Вы ведь там недавно проходили. Дорога до ручьев по-прежнему разбита?

— Ну а кто ее будет ремонтировать? — хмыкнул усатый солдат. — И, кстати, не стоит обольщаться нашим недавним успехом. Там по-прежнему не вполне безопасно. И до, и после.

— Дон Себастьян бесстрашен как лев и вооружен целым арсеналом, — игриво ответила за него Миранда и лукаво добавила: — Остановить такого воина может только женщина.

— Такая, как ты? — усмехнулся артиллерист.

— Именно, — гордо ответила Миранда, принимая вызывающую позу.

И столь чертовски соблазнительно она выглядела в этот момент, что каждому из присутствующих тут же захотелось взять штурмом эту цитадель. Кроме, разве что, падре да матроны, которая небрежно сунула девушке в руку стопку тарелок и велела унести их на кухню. Эспада, чтобы отвлечься от мыслей о прелестях Миранды, спросил: что там вообще за дорога? Голоса разделились. Солдаты считали, что до ручьев, то есть до того места, где многочисленные ручьи отмечают начало подъема местности, это вообще не дорога. Миранда же, высунувшись из дверей кухни, напротив, описала те края как рай земной, цветущий и благоухающий.

— Цветущий — это да, — признал усатый солдат. — Но пахнет там обычно неприятностями. Потому и рекомендую весь свой арсенал держать под рукой.

— А как же указ, который запрещает огнестрельное оружие? — спросил Эспада.