Черный передел. Книга 2 - [24]

– Нет, конечно, я просто удивляюсь. Ведь ему еще отбывать срок года два с лишком.

Разинков помолчал, раздумывая над тем, стоит ли продолжать опасную тему: Галина Ивановна – баба с характером, в любую минуту может вспылить, уехать, а то и просто уйти в город пешком. Бывало и такое.

– Вижу по твоим глазам, товарищ директор, – Галина Ивановна уже не могла скрывать свою заинтересованность, – хочешь показать свою осведомленность. Выкладывай! – В ее тоне послышались знакомые жесткие нотки. Посему нужно было продолжать рассказ.

– Все просто в нашем лучшем из миров, – Разинков подлил в бокал вина, пригубил, будто набирался смелости. – Наш друг, Петр Кирыч Щелочихин, – человек-загадка. То, что он порой делает, – за гранью понимания.

– Да не ходи ты вокруг да около! – не выдержала Галина Ивановна.

– Взбрендило ему что-то… Взял и протянул мохнатую руку злейшему врагу Русичу. Наверно, поступил по библейской заповеди: «Ударили по левой щеке – подставь правую». Решил Петр Кирыч вызволить твоего Русича из дальних лагерей. Для каких-таких целей, неясно.

Оба замолчали. Обед был окончательно испорчен. Разговор не клеился. Разинков корил себя в душе за рассказ, а Галина, словно позабыв о нем, думала о Русиче, пыталась найти точки соприкосновения интересов бывшего начальника ОТК и бывшего директора, а ныне первого секретаря обкома. Странно, но есть на белом свете правдоискатели подобные ее первому мужу. Само их появление отрицательно действует на окружающих, каждый рядом с ними поневоле начинает чувствовать себя если не преступником, то по крайней мере невольным соучастником творящегося вокруг зла. Дома, бывало, они шутливо посмеивались, мол, в истории известны имена только двух безгрешных: Иисуса Христа и… Кощунственно, конечно, но здорово. Безгрешный человек – амеба, студень. И что самое страшное, сии правдолюбы действуют, как им кажется, во благо семьи, коллектива, родной страны, а получается… А возможно, они люди особенные? Может, им и взаправду дальше видно?

Разинкова подобные философские мысли не беспокоили. У него на уме было совсем иное. Одной рукой он крепко обнял Галину Ивановну, а другой скользнул за вырез платья. Постепенно лицо Разинкова покраснело, голос сделался хриплым. Галина Ивановна тоже блаженно прикрывала глаза, ей было легко и приятно. Однако, как ни старалась, мысли о возвращении Алексея прогнать не удавалось. «Наверное, это подло с ее стороны – балдеть на природе, чувствовать себя королевой, есть и пить что душе угодно, а он… нищий, оборванный, голодный… Ужасно неловко. Пусть я и бывшая, но все же первая спутница его жизни. А что, если взять и убежать с дачи в город, к Алексею? Помочь человеку на первых порах, а там видно будет». Однако дальше мыслей о побеге дело не шло. Наоборот, повинуясь сильной руке директора комбината, Галина Ивановна пошла с ним в обнимку в хоромы. Маршрут был загодя хорошо известен: к широкой индийской кровати цвета слоновой кости.

Разинков мигом сбросил пижаму, навалился на женщину, разжигая себя и ее страстными поцелуями. И тут, как это бывает в «мыльных операх», совсем не к месту резко зазвонил телефон прямой связи. Звонок был резкий, настойчивый. Пришлось сесть на кровати, перевести дух.

– Выключил бы хоть здесь телефон! – проворчала Галина Ивановна, чувствуя, как нарастает раздражение, хорошо знакомое каждой женщине, когда ее бросают в самый неподходящий момент.

– Извини, Галка, сейчас я ему дам по мозгам! – нехотя снял трубку, выпалил раздраженно: – Ну, какого хрена там стряслось? Обязательно нужно меня тревожить? Заместителей аж пять штук, а он…

– Товарищ директор, тут особый случай. Час назад вас разыскивали из приемной товарища Горбачева. Примерно через десять минут сам Михаил Сергеевич выйдет с вами на связь.

Разинков быстро накинул на плечи махровый халат, объяснил Галине Ивановне ситуацию. Она села на пышной постели, мгновенно забыв о подступившем раздражении, с благоговением глядя на возлюбленного: «Вот в каких высших сферах вращаются они с Разинковым. Приглашает сам Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза». По-девичьи подмигнула Разинкову и тотчас устыдилась вульгарного жеста.

Разинков, как ни старался казаться спокойным, все же нервничал: «Может, на „ковер“ вызовут? Может, потребители автолиста пожаловались?» С каждым днем уменьшается число «вертушек», что круглосуточно курсируют с автолистом по прямому маршруту: Старососненск – Тольятти». На резном крылечке Разинков потянулся. Вокруг все благоухало. Совсем рядом серебрился осенний сосновый бор, змеилась изумрудного цвета речка, по пустынному песчаному пляжу важно ходили белые чайки, завезенные издалека и привыкшие к здешнему климату. Жизнь и впрямь была прекрасна и удивительна. Если бы не звонок из Кремля.

Обходя нагретые солнцем камешки, Разинков направился к автомашине, в которой находился спецтелефон правительственной связи. Мало кто в стране знает, что помимо широко известных лидеров и вождей существует круг не менее властных структур, обладающих не меньшей силой и властью. Их имена обычно не афишируются. Даже когда их награждают орденами и присваивают звания, указы в печати не публикуют. Это крупные ученые почтовых ящиков и генеральные директора оборонных комплексов. К последним, несомненно, относился и он, Разинков.