Вот только Вэнь Цин, отложив их, наконец, посмотрела строго, точно благовоспитанная мать на дочь, явившуюся домой под утро после разгульной ночи. Вэй Ан Ю, вполне чувствуя себя загулявшей дочерью, запахнула ворот поплотнее.
— Давно это у тебя?
— Дай-ка подумать: да, началось ещё в Пристани Лотоса, но не так сильно. А вот последний месяц… не смотри так! Думала: само пройдёт.
— Кто твой мужчина?
— Вэнь Цин, ты какие-то странные вопросы задаёшь; а ведь я достаточно сильная, чтобы узнать о любой болезни, не нужно меня убалтывать и успокаивать.
Ей казалось, что готова она в самом деле к любому, даже самому чудовищному известию — но, как оказалось, кое-что не уместилось даже в пределы страшных предположений вроде тяжёлого отравления трупным ядом или разрушения тела под пагубным влиянием Тёмного Пути.
— Я всего-то к тому, что тебе самой извещать этого мужчину о будущем счастливом отцовстве.
Вэй Ан Ю подавилась остатком тирады и долго кашляла, даже после того как её похлопали по спине. Отдышавшись, она немедленно попыталась рассмеяться:
— Ну и шутки у тебя, а я ведь почти поверила: брось, скажи честно — я ведь что-то не то съела, да? Или умираю от страшной болезни? Давай ещё раз, только серьёзно, а то, знаешь ли, так и от разорвавшегося сердца умереть недолго.
Вместо ответа её снова хлопнули — на сей раз по плечу, и вдруг пришло осознание, что говорили всерьёз, и в вопросе, сколь неуместным он ни казался, не скрывалось шутки или подкола. Глядя в строгое лицо Вэнь Цин, Вэй Ан Ю заметалась туда-сюда по комнате, растерянно дёргая свисающий конец красной ленты.
— Нет-нет-нет, невозможно, так быть не может, — бормотала она, в глубине души прекрасно понимая, что может, ещё как: смешно в её годы не знать, от чего зарождается жизнь. Правда, знание это Вэй Юн никогда, даже во сне, не примеряла на себя, оно было отчуждённым и далёким — таким же, как напыщенные изречения о добродетели, гармонии и внутреннем покое. Оно существовало по отдельности, как нечто имеющее право быть, но где-то далеко, с кем-то другим — в её жизни то лишь пустые строки на книжном листе.
Вэнь Цин, по-своему поняв её метания, переспросила:
— У тебя ведь есть кто-то, верно?
— Да, да, был, но это неважно: я лица-то его не знаю, не то что… — поймав удивлённый взгляд Вэнь Цин, Вэй Юн предпочла не распространяться о подробностях, — Но быть не может! Не может, и всё тут!
— Ты хочешь сказать, что я настолько никудышная целительница, что способна в таком вопросе ошибиться?
— Нет, что ты! — напуганная ледяным спокойствием в её голосе, Вэй Ан Ю замахала руками. — Ты лучшая целительница из всех, кого я знаю, честное слово, не могу даже представить кого-то, кто будет лучше тебя!
— Тогда откуда эти сомнения?
Вместо ответа Вэй Ан Ю сдавленно икнула, а затем проворно метнулась на улицу; Вэнь Цин подумалось, что её, наверное, снова затошнило, но волновалась она напрасно: доброго здравия пациентки вполне хватило на то, чтобы легко вскочить на крышу и там удобно устроиться, держась за голову, словно вдруг заломило в висках. Глядя на неё снизу вверх, Вэнь Цин покачала головой: сама как ребёнок, честное слово!
— Вэй Ан Ю, слезь немедленно! В конце концов, ты взрослая заклинательница!
— Я взрослая, сильная и уверенная в себе заклинательница, и мне очень уютно на этой крыше! — донеслось в ответ. И что с ней сделаешь? Не лезть же следом, стаскивая великую и ужасную Старейшину И Лин за ухо, как нашкодившую адептку? Чуть громче, чем прежде, Вэнь Цин крикнула:
— Слезай!
— Слезу, если ты признаешься, что это была шутка и на самом деле я смертельно больна!
— Ладно, ты умираешь от ужасной болезни, ещё пара недель — и тебе придётся задуматься над тем, чтобы самой бродить по миру воскрешённым трупом…
Как ей показалось, с крыши посмотрели почти с надеждой, впрочем, почти сразу угасшей:
— Ты это говоришь только потому, что хочешь, чтоб я спустилась, да?
— Точно схватываешь.
Под пристальным взглядом она всё же спустилась — медленнее, как будто немного бережнее, чем обычно; кипящие внутри чувства требовали выхода, и она раздражённо пнула подвернувшуюся под ноги кадушку:
— Какая из меня мать, Вэнь Цин? Услышит кто — и не поверят… Я должна быть сильной, должна защищать нас всех — а какая из меня защитница, если дальше будет хуже?!
Вэнь Цин, словно каждый день наблюдала нечто подобное, смотрела, склонив голову набок, как Вэй Ан Ю мечется по двору, цепляется за волосы обеими руками так, что не остаётся и следа от прежней в меру аккуратной причёски, как с каждой минутой, с каждой фразой всё яснее вырисовывается картина будущего — судя по полубезумному взгляду, отнюдь не утешительная. Вэй Юн жалко попыталась улыбнуться:
— Ну… если подумать… вы же мне поможете, правда? Я ведь даже не представляю, что делают с детьми — а видела тех, кто по одному крику понимает, что маленькому нужно… Наверное, я не разговариваю на этом странном младенческом! Я… я заклинательница, не чья-то жена и уж точно не мать!
А потом она затихла, словно всё, что горело и кипело внутри, вдруг погасло, и плечи устало опустились. Она отошла чуть в сторону — к нависшему над склоном старому дереву — и привалилась лбом к коре, словно так могла найти утешение.
