Черный махаон - [23]

Он смотрел на неё с интересом, словно уже пробуя на вкус, пытаясь понять, что произошло, откуда такая внезапная решимость, что прячется на дне бурлящей Марианской впадины.

Яна поняла, что краснеет. Спасибо тональному крему, пудре и вечернему солнцу, – это, скорее всего, со стороны не заметно. Do, ut des; facio, ut facias – поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой. После того, что она сегодня поняла о Владе, эта формула применима и к ее собственной жизни.

21

Егор Борисович Федотов уже давно для себя все решил: работает до пенсии, потом едет в Грецию, покупает там белый домик на берегу Средиземного моря, непременно с бассейном и верандой. Пьет красное вино, заедает оливками и фетой и покачивается в кресле-качалке, наблюдая за волнами. Точка. Сорок лет, как из армии пришел, с должности курьера до кредитного эксперта, с рядового сотрудника до начальника отдела. Рывок карьеры был в девяностые. Дальний Восток полыхал. Расцветало маковым цветом браконьерство, гоняли праворульки из Японии, рвали кедр. Егор Борисович умудрился не вляпаться ни в одну группировку. Он вел счета скрупулезно и одинаково честно как для мэра, так и криминального авторитета. Давал дельные советы и удачно пристраивал незаконно нажитое и откровенно наворованное.

В нулевые, когда бизнес подался в политику, ему предлагали в депутаты – отказался.

– И правильно сделал, – похвалил себя вслух, потягивая шоколадно-горький виски.

За спиной скрипнула дверь.

– Тебя еще три часа ждать? – холодно поинтересовался, не оборачиваясь.

– Работал, – отозвался молодой голос.

– Работал, – передразнил Егор Борисович. – Что ты там работал?! Два притопа, три прихлопа, за всю жизнь и копейки не заработал. Я в твои годы…

– … миллионами ворочал, – закончил фразу молодой голос. – Да, знаю, ты говорил. Раз сто. Зачем вызывал?

Егор Борисович поставил стакан с ледяным виски на угол стола:

– Раз звал, значит, нужно было.

– Вот я и хочу узнать, зачем, – на Егора Борисовича уставились с усмешкой серо-голубые глаза. Тот недовольно вздохнул, отвернулся.

– Матери звонил? – поинтересовался холодно.

– Звонил. Сказала, что ты – козел, у нее новая жизнь, – серо-голубые глаза препарировали, разбирали эмоции холодно и методично.

Егор Борисович встал, подошел к окну. Его жена ушла от него месяц назад. Собрала вещи и уехала в свою квартиру, отослала охранников. Ему отправила СМС: «Я ушла, оставь меня в покое, я тебе ничего не должна». На пустом месте, без предупреждения. Просто отправила коту под хвост тридцать лет совместной жизни.

– Клим, – имя сыну она тоже выбирала жена, в то время сильно увлеченная сериалом о Климе Сангине[18] и тайно влюбленная в исполнителя главной роли, Андрея Руденского[19]. Сын и вправду походил на актера: тот же внимательный взгляд, интеллигентный профиль. Изящное пенсне на нос – и копия. – Клим, я хочу, чтобы ты работал у меня.

Парень усмехнулся, сунул руки в карманы брюк:

– Хоти.

Егор Борисович обернулся, посмотрел на сына:

– Если ты сейчас не вникнешь во внутренние дела, я не смогу провести твою кандидатуру на должность своего заместителя на ближайшем заседании акционеров. Ты это понимаешь?

– Понимаю, – Клим улыбался вызывающе. Он прекрасно знал, как отца бесят односложные ответы.

– Ты готов приступить к обязанностям?

– Не-а. Я тебе уже говорил об этом. Раз сто.

Егор Борисович побагровел:

– Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? – при этих словах парень поморщился, выставил вперед ладони, будто защищаясь.

– Давай без патетики и мелодрам? Я тебе сказал три года назад: у тебя своя дорога, у меня своя. Твоим банком я заниматься не собираюсь.

– А чем? Чем ты собираешься заниматься? Только в игрушки можешь резаться. Целый день по клавишам тюкаешь!

Парень задумался, посмотрел внимательнее:

– Тебя это так беспокоит?

– Да! – в голосе отца слышалась надежда.

– Тогда прекращай беспокоиться и ищи себе замену, – Клим решительно развернулся и вышел из кабинета.

Егор Борисович тяжело вздохнул, снова взял в руки виски и отвернулся к окну. По коридору слышались удаляющиеся шаги сына.

«Неужели все-таки придется отдавать пост Зиминой?» – с горечью подумал он.

22

Они поднялись в его квартиру.

Яна уже знала, где спальня. Сбросив в прихожей обувь, прошлепала босиком через угольно-серый коридор, распахнула широкие двери с матовым стеклом, на ходу снимая футболку.

Присела на край кровати и уставилась на Мстислава.

Тот все еще стоял в проеме, демонстративно разглядывая её и мечтательно улыбаясь уголком упрямого рта.

Стройная. Высокая грудь в тонком дорогом белье элегантного бежево-золотистого оттенка. Волосы до пояса цвета карамели. Дерзкий взгляд. Плотно сомкнутые непокорные губы. Точеная шея, тонкая талия и изящная округлость бёдер. Через узкие разрывы на джинсах-скини проглядывали по-девичьи острые колени.

– Ну, чего стоишь? – бросила с вызовом.

– А мне есть куда спешить?

Она опешила, в глазах мелькнуло смятение:

– Ну, я не планировала провести с тобой ночь.

Он шагнул к ней, потянул за руку к себе:

– Иди сюда. Вечер – так вечер. У меня как минимум три часа, чтобы изменить твою жизнь.

Он положил руки на изящные плечи, погладил большими пальцами нежную, бархатистую кожу. Яна вздрогнула от прикосновения. По позвоночнику будто скатился кусочек льда. У Мстислава изменился взгляд, стал долгим, изучающим. Слишком внимательным, слишком серьезным. Он ловил ее порывистое дыхание, ее испуганное ожидание и желание сбежать.