Черный камень эльфов - [9]

– А что на этот счет думают мои родители? – спросила Тарша, которая внезапно задумалась о том, что же дядя имеет в виду. В ее голосе явственно слышалась неуверенность. – Разве они не волнуются о нем?

– Они молчат, и я молчу. Они больше о себе волнуются. Ты ведь ничего не знаешь, девочка. Твой брат… он как дикий зверь. Они просто хотят, чтобы он и близко не подходил к их земле. Они что, ничего тебе не сказали?

Разумеется, не сказали. Они ничего ей не сказали о том, что здесь происходило все это время. Но теперь, по крайней мере, ей стало ясно: они не хотят, чтобы Таво вернулся. И что у них больше нет сына.

И они прекрасно понимали, что говорить об этом дочери нельзя.

– Мне нужно его увидеть, – наконец произнесла Тарша. – Пожалуйста.

Дядя начал было возражать, но передумал. Он долго молча смотрел на племянницу и наконец вздохнул:

– Ладно. Но недолго. И ты должна делать то, что я тебе скажу. Когда я открою дверь, в сарай не заходи. Ни на шаг. Не дай ему приблизиться к тебе. Он опасен, девочка. Тебе не хочется в это верить, но такова правда. Возможно, он даже не признает тебя и обидит. Так что стой рядом со мной и не двигайся. Просто поговори с ним. Если у тебя это получится.

Тарша с готовностью кивнула. Если это единственная возможность увидеть брата, значит, придется довольствоваться ею. Но если она поймет, что есть шанс добиться большего, она обязательно будет настаивать на этом – после того, как повидается с Таво. Она и так слишком долго ждала, прежде чем попала сюда. И она не собирается уходить, ничего не добившись.

Дядя еще минуту помолчал – возможно, ждал (напрасно, разумеется), что Тарша передумает. Но она просто стояла и смотрела на него, и тогда он повернулся к ней спиной и пошел к сараю. Тарша не отставала. Тропинка, которая вела к строению, была хорошо утоптана – очевидно, дядя частенько ходил здесь. Параллельно этой тропинке шла другая, более широкая, скорее похожая на тракт, – она вела к амбару. Тарша невольно обратила внимание на внушительные габариты своего дяди и на мгновение испугалась – не угрожает ли ей опасность? Впрочем, она тут же отбросила эту глупую мысль. И в самом деле, какой ему толк обижать ее?

У дверей сарая дядя остановился и снова повернулся к девушке:

– Помни, что я тебе говорил. Держись рядом со мной и не вздумай заходить туда одна. Стой в дверях, смотри, чтобы он не дотянулся до тебя. Иногда он и меня-то не признает. Может, и тебя не признает. Просто заговори с ним – возможно, он ответит. Ясно?

Тарша коротко кивнула; ее снедало беспокойство – в каком состоянии сейчас Таво? Ее сердце бешено заколотилось, когда дядя открыл ключом огромный замок на двери. Петли громко скрипнули, и дядя распахнул дверь. Тарша подошла ближе и заглянула в темное помещение.

Сначала она ничего не увидела. Сарай был дощатый, и через щели в стенах внутрь попадал свет. Окон не было. Пол был покрыт сеном, у одной стены располагалось стойло, а кое-где к доскам были прибиты крюки. Здесь стоял густой, резкий запах, и Тарша сморщила носик.

И тут она заметила Таво – он лежал, скрючившись, у задней стены. По крайней мере, девушке показалось, что это именно ее брат. Обхватив руками голову, он свернулся клубочком спиной к входной двери. Тарша заметила на ноге у брата железные оковы: он был прикован тяжелой цепью к кольцу, вбитому в массивный валун.

Дядя легонько ткнул ее локтем в бок и кивнул в сторону человека, лежавшего на полу. Таво. Ее брат. Таршу охватил такой ужас, такое отвращение, что на мгновение она потеряла дар речи. Как это случилось? Как ее родители могли такое допустить?

– Таво! – тихо позвала она брата. – Это Тарша.

Он не ответил.

– Таво, прошу, поговори со мной.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Буркнул что-то и снова опустил голову.

– Таво, ты должен поговорить со мной. Я так по тебе скучала!

– Не скучала! – Его голос оказался низким и хриплым, и в нем звучали гнев и разочарование. – Никогда не скучала. Ты меня бросила!

Она вздрогнула от неожиданности и, постаравшись сдержать слезы, мягко произнесла:

– Я пыталась помочь тебе. Пыталась найти…

– Лжешь! Закрой свой грязный, лживый рот! Я знаю, что ты сделала! Видеть тебя не хочу!

Он вскочил на ноги. Лицо его исказилось, превратившись в ужасную демоническую маску, изо рта вырвался пронзительный первобытный вопль. Таво бросился на сестру и непременно добрался бы до нее – но цепь оказалась слишком короткой. Он отлетел назад и снова скорчился на полу, признавая поражение. Но он по-прежнему не сводил глаз с Тарши, и взгляд его оставался тяжелым как камень.

Внезапно юноша заговорил снова, но на сей раз мягко и ласково:

– Мне здесь нравится. Я люблю дядю. Дядя добр ко мне. Дядя не обижает меня. Когда я плохо себя веду, он меня наказывает, но это для моей же пользы. А когда я веду себя хорошо, он играет со мной в игры – он говорит, что это полезно. Дядя меня любит. У него хорошие игры, приятные. Дядя…

Таво опять замолчал. Тарша бросилась к нему, но дядя схватил ее и вытащил на улицу, захлопнул и запер дверь сарая.

– Послушай меня, девочка! Он уже не тот, кем был. Он больше не мальчик. Таво мужчина и должен научиться вести себя как мужчина. И он учится. Я его учу. Ты просто мешаешь, отвлекаешь его! Иди домой и расскажи родителям о нем все, что хочешь. Посмотришь, что они на это скажут. И увидишь, прав я или нет. А теперь убирайся!