Еще один тоненький шланг выгибался под носом мальчишки на манер потешных усов. Для маскарада скорее подошли бы усы с завитыми кончиками, но вряд ли это был маскарад.
– Привет, – сказал Джош.
И не узнал своего голоса. Словно осенняя листва прошуршала:
«Привет.»
Мальчик открыл глаза:
– Привет. Ты кто?
– Джошуа Редман. Можно просто Джош.
Внутренний переводчик дал маху. Джош готов был поклясться, что вместо всего того, что он произнес, в палате прозвучало одно-единственное слово:
«Тахтон.»
– Тахтон? Странное имя.
Палата, сэр! Ну точно, палата в лазарете! Джош огляделся по сторонам. Да, в мире, где началась и закончилась короткая жизнь Джошуа Редмана, так не ухаживали бы и за президентом, получи он пулю в спину от какого-нибудь психопата! Доктор Беннинг рассказывал, что гнусные коновалы, спасавшие беднягу Джеймса Гарфилда после покушения, залезли в рану грязными пальцами, вызвав гнойное воспаление, взорвавшее и без того слабое сердце Гарфилда.
Пациент здешнего лазарета, вне сомнений, мог рассчитывать на иное обращение.
«А ты кто?»
Мальчик ответил, но Джош не сумел разобрать.
– Ты призрак?
«Я тахтон.»
– У тебя же тела нет!
«У меня нет тела.»
– Скажешь, ты всегда таким был?!
«Я не всегда… Нет, не всегда.»
Что это за место? Что это за место такое, где для открытия черного хода достаточно парнишки на больничной койке? Не горящий поселок амишей, не бойня в Элмер-Крик! Ребенок в лазарете: тощие руки, пиявка у вены, гарантий нет, но надежда остается – и нате вам, мистер Редман, добро пожаловать! Если это здесь плохо, как же тогда здесь хорошо?
Черный ход представился Джошу трубкой вроде той, что тянулась от пиявки к бутылке из бычьего пузыря.
– Посидишь со мной? – спросил мальчик. – Здесь очень скучно…
А ведь я смог бы его подлечить, подумал Джош, не отрывая взгляда от исхудавшего, бледного лица и светлых волос, разметавшихся по подушке. Если он пустит меня в себя, я его вылечу! Еще не знаю как, но вылечу, Богом клянусь! Потом ему нужно будет драться, потом спасаться от врагов, потом еще что-нибудь. Он пустит меня во второй раз, в третий, десятый…
Что же мне теперь делать, а? Что, сэр?!
