Черный глаз - [8]

— Можно покричать, — предложила Ленка, глядя, как Инга разворачивает укутанный в четыре слоя бумаги букет. — Сейчас закинем цветы на балкон и будем орать втроем хором: «Павел!» Должны же они услышать.

— Замечательно, — обрадовалась Инга. — Просто гениально!

Инга мелко дрожала от возбуждения. Она имеет право поздравить Пашку, имеет право, и поздравит, и плевать ей на всех Валентин.

Тут девчонки столкнулись с непредвиденной проблемой. Букет оказался слишком легким, и закинуть его на балкон второго этажа не было никакой возможности. Красное пламя бутонов, вздрагивая, поднималось вверх метра на три и шлепалось в глубокий снег, сносимое ветром куда-то вбок.

— Я придумала, — вдруг закричала Катя, стоя по колено в сугробе, растрепанная. — Нужно привязать к букету что-нибудь тяжеленькое!

Десятиминутные поиски «тяжеленького» к успеху не привели, и тогда Катька побежала домой. Вернулась она с бутылкой из-под вина, на ходу забивая ее снегом. К этому времени радостное возбуждение, одолевавшее Ингу, прошло, и дрожала она теперь от холода. Затея уже не казалась такой восхитительной.

— Мы подарим ему цветы прямо в вазе! — со смехом сказала Катя, засовывая розы в узкое горлышко. — Колючие, сволочи!

Она размахнулась и точным броском послала подарок в сторону Пашкиного балкона. Взорвалось и зазвенело, осыпаясь, стекло, музыка и смех мгновенно стихли. Инга, пьяная от холода, представила, как грохнулась бутылка на пол, как обалдело смотрят на нее хозяева и гости.

Первой опомнилась Лена.

— Поздравляем! — завопила она в полной тишине. Инга и Катя нескладно поддержали ее.

Показались в разбитом окне ошеломленные лица. Выкрикнув еще раз слова поздравления, девчонки бросились через сугробы к дороге. «Она не знает, — утешала себя Инга. — Валентина не знает, кто из нас троих — я».

Новый год Инга встречала с мужем и сыном. Было тихо и неуютно, хотя Игорь изо всех сил пытался устроить какое-то подобие праздника. Он простил жене измену — простил сразу и безоговорочно, когда обливающаяся слезами, злая Инга выложила ему все. Может быть, он думал, что она плачет от раскаяния, Инга же оплакивала завершение своего романа. Ей было легче, если бы Игорь оставил ее — оставил так же легко, как это только что сделал Пашка.

— Ну, мать, ты действительно больная, — сказал Павел спокойно и холодно. — Не знал, извини.

— Я отдам деньги за стекло, — пролепетала Инга.

— Стекло уже вставили, — ответил Пашка все тем же чужим голосом. — Ты мне больше не звони, хорошо?

У Инги хватило ума спросить, почему.

— Не нужны мне сумасшедшие любовницы, — пояснил Павел. — Так что давай расстанемся мирно. С Игорем я буду общаться, он мужик хороший. А ты — просто стерва.

Инга не хотела, чтобы Пашка приходил к ним для общения с Игорем, и поэтому сочла нужным рассказать своему мужу обо всем.

— Ты теперь уйдешь от нас? — спросила она в конце своего рассказа.

— Куда уйду? — ответил Игорь вопросом на вопрос. — Инга, не плачь, это же я во всем виноват. Ты говорила мне, а я, дурак… И Мурашов хорош… друг… — он стиснул кулаки.

А Инга плакала, плакала не переставая, и в желтом огне новогодних свечек сгорал ее мир… все ее мечты о долгой любви с Пашкой.

На третий день нового года она не выдержала. Вереница гостей — родственников ее и родственников Игоря — закончилась, и стало совсем уж неуютно среди разбросанных ленточек серпантина и гор немытой посуды.

— Я к Катьке, я ненадолго, — сказала Инга мужу. — Ты не смог бы вымыть хотя бы какую-то часть посуды?

Катиного Вовика, как всегда почти, не было дома (пьянствовал где-то с друзьями), и Инга решила, что сейчас вдоволь наплачется перед подругой. Но странное дело — слезы уже кончились, пересох навечно, казалось, их ручей.

— Это не любовь, — сказала Катька уверенно. — Ну какая же это любовь, подумай ты сама? Из-за какой-то ерунды, из-за разбитого стекла все рушить? Наверно, он давно хотел с тобой расстаться, но повода не находил, такая ты была послушная. А тут вот повод нашелся. Подумаешь, стекло. Мог бы понять, что ты его хотела поздравить, как лучше хотела. Да и ты, я смотрю, на удивление спокойно восприняла все это. Что-то я не вижу в твоих глазах никакого отблеска трагедии.

Только Инга хотела объяснить, что слезы все уже выплаканы были в предновогоднюю ночь, только хотела предложить Катьке встать на место мурашовской Валентины (разбитое стекло в день рождения мужа, три пьяных размалеванных девицы под окнами), как раздался вдруг звонок в дверь. То, что это был Пашка, Ингу не удивило, да и Катьку не удивило тоже.

— Проходите, проходите, — закричала она весело в ответ на Пашкино: «А не найдется ли у вас соли, соседушка?»

Инга отработанными движениями бросила на лицо дополнительный слой пудры — Пашка, раздевшись в коридоре, уже входил на кухню.

— Какие люди! — сказал он, останавливаясь, и Инге почему-то показалось, что он ожидал, очень даже ожидал ее здесь увидеть.

— Здравствуй, — сказала Инга сдержанно.

— Ой, ребята, — шумела Катька, задвигая гжелевскую солонку подальше в шкаф, — а у меня ведь соли тоже нет! Вы посидите, подождите меня, я сейчас быстренько до магазина. Заодно и водочки возьму, мы тут с Ингой как раз собирались пропустить помаленьку в отсутствие мужей. Я быстренько!