Черный Гиппократ - [18]

— А как же отчество?

Маргарита покосилась на медальон:

— Отчество самое распространенное. Можно сказать — среднепотолочное…

Нестеров с минуту молчал, анализировал ситуацию: не обидел ли ненароком милую Маргариту. Она его, кажется, поняла, провела пальчиком ему по тыльной стороне ладони:

— Спасибо за внимание! Но не рассчитывайте, что я вам по знакомству сделаю лишний укол, — она его одарила приятной улыбкой. — И вот еще что! Через полчаса вам на ренографию. Я уже созвонилась с кабинетом… А до тех пор — личное время…

Нестеров направился в палату.

— Владимир Михайлович, — зазвучал ему в след серебристый голос Маргариты.

Он обернулся.

Медсестра кивнула на телефонный аппарат:

— Если вам надо будет позвонить… Во время моего дежурства… Не ходите в холл. Там зябко — сквозняки. И хлопают двери.

Нестеров обещал:

— Я буду с вами дружить.

В палате Виталий Сергеевич оседлал своего конька. Благодарная аудитория в лице двоих молодых ребят, прооперированных по поводу аппендицита, внимала ему. В античную эпоху Виталий Сергеевич слыл бы мастером панегирика:

— Иванов — отличный доктор. Хотя, конечно, немного грубоватый, что среди хирургов не редкость. Но это не портит общего впечатления. А может, даже наоборот… Грубоватому уверенному доктору, ей-Богу! Легче довериться, молодые люди, нежели какому-нибудь мямле. Согласитесь, у хирурга должна быть крепкая уверенная рука… а еще — холодное сердце. Как раз это и есть у Иванова… Кроме того, он совершенно бескорыстный человек. Вам известно, молодые люди, что Иванов выступает еще в качестве… э-э… как бы это выразиться поточнее… покровителя клиники?

Судя по тому, как переглядывались молодые люди, им это не было неизвестно.

— Он вкладывает в отделение собственные деньги, — продолжал Виталий Сергеевич с гордым видом, как будто это он сам вкладывал в отделение свои деньги. — Мне говорила Фаина, как бы по секрету, но вам я открою: наш доктор Иванов занимается каким-то прибыльным бизнесом. Так вот, кое-что он, конечно, тратит на себя, но многое вкладывает в аппаратуру. Иванов покупает дорогую импортную аппаратуру — чтобы потом лечить нас. И никому ничего не говорит. Разве это не свято?..

«Преподаватель», складывая в сумку личные вещи, выгребая из тумбочки пустые и полупустые баночки и бутылочки, слушал Виталия Сергеевича вполуха, время от времени с интересом поглядывал на Нестерова, который лежал на койке поверх одеяла.

Виталий Сергеевич продолжал:

— Наш Иванов — настоящий доктор. Но и администратор толковый. Даже главврач прислушивается к его мнению. Иванов часто задает тон. Хоть и молодой… Молодость — это, как известно, поправимо… Так вот, я слышал… Блох говорил с тем молодым ординатором, что если клинику будут приватизировать, — еще не известно, кто в ней станет хозяином. У Иванова отличные шансы обойти на прямой старого главврача. Сила Иванова в том, что он уже вкладывает деньги…

Из коридора через приоткрытую дверь доносилась какая-то суета: скрипели и хлопали двери, ходили и громко разговаривали сотрудники в белых халатах, по коридору быстро провезли каталку, на ходу над кем-то держали капельницу… Такая рабочая суета часто бывает в хирургических отделениях…

Нестеров хотел есть. Необыкновенно хотел есть. Он хотел есть страшно. Он ловил себя на том, что сегодня с утра все чаще возвращается к мысли о еде — любой. А у Вики так много вкусного было в пакете. Она перечисляла: молоко, кефир, бутерброды с колбасой, бульон, вареная рыба… Сил не было терпеть этот лютый голод. От голода, кажется, и боль совершенно прошла… Нет, боль конечно, была, но как-то притупилась, запряталась куда-то под ребра. На нее подействовал атропин: боль сидела под ребрами расслабленным дремлющим зверьком. А вот на голод атропин не действовал. Голод-зверь рос на глазах…

Владимир, тяжело вздохнув, повернулся на правый бок и увидел, что «преподаватель» уже уложил свои вещи и теперь сидит и смотрит на него.

Наверное, удивление отразилось в глазах Владимира.

«Преподаватель» дружески кивнул ему и сказал:

— Не спешите оперироваться, — он сказал это очень тихо — так, чтобы не слышали другие. — И не верьте тому, что этот умник говорит про Иванова.

— Вы что-то такое знаете? — Владимир тоже старался говорить тихо.

— Я врач, — признался сосед по койке. — Но только этого никому не говорю. Я отказался от операции. Мне показалось, что, как и вам, Иванов «клеил» не тот диагноз…

— Вы думаете… — Нестеров с тревожными глазами замолчал на полуслове.

— Я думаю, Иванов раз за разом вершит одну и ту же врачебную ошибку… Быть может, он чересчур увлечен бизнесом и импортной аппаратурой?.. Не могу сказать!.. Но полагаю, что ваши дела не так уж плохи. Поверьте, с камушком в желчном пузыре люди живут до ста лет — и ничего. Сделайте выводы насчет диеты и, быть может, все будет нормально…

Нестеров был обескуражен. По двум причинам. Во-первых, его поразило такое совпадение, что рядом с ним лечится еще один доктор-инкогнито. А во-вторых, у него самого возникали сомнения на счет компетенции доктора Иванова. Хотя Нестеров и пытался кое-чему найти оправдания.

И Владимир повторил свой вопрос: