Черный Дракон - [27]

— Ты смотри, — Блез выуживает из его кармана небольшой кошель и подбрасывает на руке. — Легковат. Не твой сегодня день, да?

— Да забирай его к Лодуру, если нужен, — парень вновь дергается и дует на никак не стряхивающийся с лица плющ, — меня только отпусти!

— Заберу, само собой, — наемник фыркает. — Но сперва проводишь меня к Гидеону.

— Это что за хер? Я такого не знаю! Отпусти, говорю!

Блез молча оттягивает его руку назад еще сильнее и искоса смотрит на подоспевших Ричарда и Коннора.

— Да чтоб мать твою... Все гладиаторы... Венерсборга...

— Проводишь меня к Гидеону, — спокойно повторяет Адан. — И лучше бы тебе согласиться до того, как я вырву тебе руку из сустава. Это намного больнее, чем ты можешь представить.

— Да чтоб твоего Гидеона вши заели! Не знаю я его!

— Последний шанс. Дай мне досчитать до трех и потратишь остаток дня на поиски костоправа. Один. Два...

— Хоть обе вырывай! — парень до скрипа стискивает зубы и, пользуясь выигранным временем, вновь дергается, пытаясь освободиться. — Сдам его и еще до ночи окажусь в канале со вспоротым брюхом!

— Не сдашь и окажешься там ровно за столько, сколько мне понадобится, чтобы дотащить до ближайшего твою тушу. А если мои дружки мне помогут, так и еще раньше.

В его голосе не остается и следа от былой насмешливости, Ада слышит в нем лишь пробирающий до дрожи холод и отчего-то не сомневается ни в одном сказанном слове. Блез отпускает руку парня и тут же прижимает его к стене спиной, уперев в горло лезвие меча. Краем глаза девушка замечает напряженную позу Ричарда, будто в любое мгновение тот готов схватиться за собственный полуторник.

Длинный блик играет на доле клинка, когда наемник плотнее прижимает режущую кромку к шее. Ноздри молодого карманника раздуваются широко и часто, и когда из-под лезвия вытекает тонкая струйка крови, он жмурится и резко перестает дышать.

— Я убивал и помладше тебя, рука у меня не дрогнет, — Блез склоняет голову, и боящаяся шевельнуться Ада мысленно благодарит богов, что в этот самый миг не может видеть выражения его лица и ядовито-зеленых глаз. — А ты заменим. Мне не понадобится даже часа, чтобы отловить кого посговорчивее тебя. Так какие у тебя последние слова?

— Хорошо, — парень совсем по-детски всхлипывает. — Я отведу. Только не сдавайте меня ему.

Ада наконец осмеливается выдохнуть, когда меч опускается вниз, оставляя на шее чуть кровоточащую полосу.

— Там поглядим, — Блез отступает на шаг, прячет меч в ножны и морщится, посмотрев вниз: — Чтоб тебя, не мог не обоссаться, что ли?

Глава 8, или Гидеон

625 год от Прибытия на Материк

До логова загадочного Гидеона они добираются невообразимо долго, и все же за все время никто так и не решается задать ни единого вопроса. Процессию возглавляет плененный карманник, то и дело нервно оглядывающийся по сторонам и на тенью следующего за ним наемника.

Они минуют центральные кварталы, занятые самыми знатными или же просто богатыми жителями города, минуют рабочие, где всевозможных мастерских (по большей части направленных на строительство и снабжение кораблей) на каждом шагу оказывается больше, чем блох у бродячей псины. Со всех сторон тянутся и покачиваются облупившиеся вывески трактиров, различающиеся между собой лишь цветами хвостов намалеванных на них обнаженных русалок; полностью выкованные из стали мечи, топоры и сабли, вывешенные будто знамена, зазывают прохожих заглянуть в многочисленные кузницы. Подковы не находится ни над одной из них — в городе, испещренном паутиной водных каналов, лошади всегда были не в большом почете.

Миновав очередной трактир, из окон которого нестройный ряд пьяных голосов тянет тоскливую песню о погибшем в дальнем плавании морячке и его оставленной невесте, они пересекают новый мост, особенно длинный. Под ними, далеко внизу, проплывает небольшое суденышко, забитое людьми.

На другом конце моста будто открывает свои врата совсем иной мир. Ада даже бросает быстрый взгляд назад, чтобы убедиться, что и правда ничего не пропустила на пути.

Нищета и разруха набрасываются со всех сторон, будто обезумевшее в шторм море. Старые, но все еще крепкие каменные дома на оставшейся за каналом улице сменяют трущобы, способные, похоже, припомнить еще времена правления самого Малькольма. Некоторые стены, пребывающие в особенно плачевном состоянии, подпирают вбитые в землю балки, а сами поросшие мхом и плющом, потемневшие и покосившиеся дома со всех сторон облепляют деревянные пристройки. Кое-где с окон свисают ставни, а кое-где их и вовсе нет. Местами в стенах недостает камней.

Если бы не галдящие оборванные люди, заполонившие улицы, можно было бы подумать, что эта часть города была заброшена еще добрый век назад.

В распахнутых настежь окнах за протертыми занавесками мелькает нищенское убранство. Большинство занавесок усыпано заплатами, как весенняя поляна цветами, а на некоторых из них ещё можно различить воротники старых рубах, из которых они и были перешиты. Кое-где на натянутых между верхними этажами веревках сушится, роняя на дорогу капли дурно пахнущей воды из каналов, чье-то белье. Из открытой двери доносится детский плач.