— Это вас не касается! — вскричал Хардинг.
— Это был красивый и добрый ребенок, — мечтательно продолжил сэр Сайлас Гроув. — Сколько вы заплатили адвокатам и лжесвидетелям, чтобы утверждать, что она была вашей невестой и обманула вас в отношении своей добродетели. Она даже не была вашей невестой, Хардинг, но трижды за два месяца обыграла вас в гольф. Вас, великого Хардинга, обыграла двадцатилетняя девчонка — в Уимблдоне, в Эксетере и в Кембридже! Так было бы и на крупнейшем турнире в Бальморале… если бы в вашу пользу не вмешалась смерть.
— Вы к этому не имеете никакого отношения, — проворчал Хардинг.
— Еще какое! Видите ли очень трудно носить имя человека, приговоренного законом к виселице. Поэтому меня зовут Гроув, а Дженни звалась Браун.
— Что?.. — вскричал Хардинг.
— Дженни Кингейз… Это была дочь Остина.
От выпитого спиртного ноги перестали держать его.
Хардинг почувствовал, как сэр Сайлас Гроув поднял его как перышко и вынес наружу.
Солнце пробилось сквозь тучи; ветер окончательно стих. С ветки ясеня свисала веревка, недвижная, как железный прут, и отвесная, как перпендикуляр, спущенный с небес прямо в могилу.
