Черные розы - [76]
Рыдающий голос певца, заунывная мелодия его песни невольно заставили всех присутствующих понурить головы.
— Спой лучше, сынок, что-нибудь повеселее, — поспешно перебил его Саид, заметив, как Биби меняется в лице.
Надир согласно кивнул головой:
Когда пришло время сна, Биби ушла на открытую веранду; там было тихо и спокойно. Но разве могла она уснуть? Не сомкнув глаз до самого рассвета, мать думала только о том, как помочь сыну, как спасти его от жала Гюльшан.
И чего только она не передумала, какие только призраки не вертелись у нее перед глазами! Мертвое лицо Надира, окровавленное тело его неотступно возникали в ее распаленном воображении. И тогда в безумном волнении поднималась она с постели и долго вглядывалась в ночную темноту, вслушивалась в таинственные шорохи ночи. Уж не крадется ли наемный убийца с обнаженным ножом к ее сыну? Биби готова была закричать, позвать на помощь людей. Но она сдерживала себя. Слезы светлой шторой затуманивали ее глаза, встревоженное сердце колотилось. «У ребенка бывает только одна мать, — вертелось у нее в голове. — Она дарит ему жизнь, она же должна и уберечь его от смерти».
Небосклон медленно начал светлеть. Вместе с уходящей тьмой ушли и тяжелые тучи раздумий. Мысли женщины становились все более ясными, и Биби приняла твердое решение.
С крыши мечети ветер донес голос муэдзина. В доме все встали на молитву, поднялась и Биби. «Держись, Биби, крепись, — говорила она сама себе, — час твоего жертвенного подвига приближается».
Кое-как исполнив утренний намаз, она отправилась на кухню и погрузилась в домашние хлопоты. Сердце ее продолжало тревожно колотиться, но Биби успокаивала его: «Молчи, о сердце, молчи! Крепи свои силы и жди, скоро наступит конец твоим мукам…»
Время бежало, как горный водопад. Наступил уже полдень. Снова запел муэдзин, призывая правоверных к полуденному намазу. Биби замерла. «Что же ты медлишь? Иди!.. Спеши! Обнажи меч гнева своего и вступай в смертельную битву за сына! Или ты ждешь, пока эта змея умертвит твое детище! Подымайся, о мать, на подвиг. Пусть сын твой сорвет розу своей весны, пусть живет и радуется, глядя в изумрудные глаза Амаль!»
И Биби мысленно начала прощаться со всеми: обняла и поцеловала Надира, Амаль, Саида. С благодарностью подумала о Наджиб-саибе. А потом, уловив удобную минуту, незаметно исчезла из дома. Никто не видел, как и куда она ушла.
Не прошло и часа, как кто-то постучал в калитку.
Открыв калитку, Саид увидел задыхающегося от волнения конюха.
— Идите!.. Идите скорей!.. — закричал вне себя Дивана. — Случилась беда, большая беда… Там, у нас… в доме хана-саиба Биби убила Гюльшан и себя.
Будто молния ударила в сердце Саида. Все закружилось, смешалось перед его глазами и окуталось черным мраком. Бледный, немой, неподвижный, стоял он перед вестником горя. Потом сорвался с места и вместе с Надиром побежал в дом Азиз-хана.
Добежали до сада, стремительно промчались по зеленым аллеям мимо цветников, ворвались в женскую половину дома. Здесь уже стояла плотная толпа батраков.
— Где, где Биби?..
Молчаливые руки показали на второй этаж.
Саид и Надир взбежали наверх и, войдя в спальню дочери хана, остолбенели. На полу, посреди пышного узорчатого ковра, лежало тело Биби, залитое кровью. Оно всей своей тяжестью опиралось на большой кухонный нож. Биби убила Гюльшан, труп которой лежал теперь в спальне, и сделала так, чтобы обеспечить себе мгновенный и верный конец.
— Мадар!.. — с раздирающим душу криком припал Надир к бездыханному, но еще теплому телу матери. — Моя бедная мама… Что ты наделала?!.
Окаменевший от горя Саид пересилил себя и оторвал Надира от матери.
— Успокойся, сынок, — прохрипел он с трудом. — Встань и помоги мне вынести ее во двор…
— Мама… Моя бедная мама!.. — продолжал шептать как безумный Надир.
Бережно и любовно подняли они тело Биби и на руках вынесли из дома.
— Люди… помогите!.. — с дрожью в голосе обратился Саид к толпе, собравшейся во дворе.
Несколько человек бросились в сад, мигом нарубили молодых тополей, смастерили носилки и, набросав на них серебристо-зеленые ветви, положили окровавленное тело Биби.
Саид метнулся в розарий и с яростной решимостью начал резать черные розы хана, покрывать ими тело несчастной Биби.
— Что вы делаете, босяки, проклятые аллахом?! — донесся дикий вопль Азиз-хана с веранды. — Как вы смеете! Я перестреляю вас, как бешеных собак!.. — вдруг он схватился за грудь и пошатнулся. — Розы, мои черные розы… драгоценные розы… — забормотал он и замертво повалился на ковер.
Батракам, хозяйничавшим во дворе, не было дела до хана. Несколько десятков крепких рук подняли носилки с телом Биби и вынесли из особняка.
В небе, как знамя, развернулся кровавый пурпурный закат. В мрачной тишине, как того требует шариат, почти бегом, одни заменяя других, бедный люд нес тело несчастной на кладбище. Там собрался весь трудовой горемычный Лагман.
— Бедная мать!.. — доносились со — всех сторон голоса.
— Сердце матери на все пойдет…
— Она пала жертвой этой змеи Гюльшан…
