Черные розы для снайпера - [7]

– Пьяная сволочь! – прошипела женщина, отодрав от своего рта пальцы Евы. – Разве тебе не хочется, чтобы ему отпилили ногу?

Майору Карпелову позвонили в три часа ночи.

– Извини и пойми, – сказали ему, – если не ты, то… сам понимаешь!

И в двух словах описали, зачем ему нужно немедленно явиться в свое отделение.

– Слушай, запри эту чуму в камере до утра, – зевая, предложил майор.

– Я запру. Я запру! – закричал в трубку дежурный. – У меня как раз двое наркоманов здесь все заблевали. Пусть они сдохнут на хрен, не жалко! Но мне-то куда деваться? И объяснительную я писать потом не собираюсь, она же, как всегда, – свидетель!

– А что там у тебя с нападавшим? – поинтересовался Карпелов, вставая с тахты.

– Нападавшая, – сказал дежурный, – ждет тебя, хочет, чтобы ты допрос потерпевшей провел в ее присутствии.

– И что, она еще не упала, ничего не сломала, эта нападавшая? – Карпелов натягивал джинсы. – Не подавилась жвачкой, не отравилась водой из-под крана?

– Жива, – дежурный помолчал. – Она хочет с тобой говорить, а эту свидетельницу носит под мышкой.

– Пусть говорит, – потянулся Карпелов, потом, услышав голос в трубке, замер и удивленно сел. Лицо у него сделалось беззащитно-глупым, пока он не стал улыбаться. С улыбкой это было вполне располагающее к себе лицо с крупным носом, нависшим над черными усами, выступающим подбородком, высоким лбом, небольшими темными глазами. Под усами майор Карпелов прятал мягкие губы нежного рисунка, которые ужасно нравились его любимой женщине. В свои сорок два он был подтянут, двигался всегда быстро и ловко и был любим сослуживцами за неистребимую веру в правосудие.

– Ах ты, чудушка моя! – закричал он. – Будь осторожна с этой чумой! Я мигом!

В отделении Ева протянула Карпелову руку, а он обнял ее, подмигнув дежурному.

– Ну как вы тут, все живы? – спросил он весело, увлекая Еву за собой в коридор.

– Никак нет, товарищ майор, – дежурный встал, – у меня с животом что-то не в порядке.

– Это от страха, расслабься, подумай про что-нибудь хорошее, выпей крепкого чая. Где она?

– Она в четвертом кабинете.

– Ты оставил чуму одну в кабинете?

– Вот именно, что одну. Там больше никого нет. Авось обойдется.

– Ладно. Ты, Ева Николаевна, в этой истории кто?

– Сначала я думала, что потерпевшая, офицер из группы захвата считает, что нападавшая, а твой дежурный все время норовит меня запрятать куда-нибудь. Карпелов, подожди. Ты знаешь эту женщину? Талисманову?

– Знаю ли я эту женщину… – Карпелов задумчиво потер правой ладонью левую. – Понимаешь, какое дело. У нас в отделении ее знают все. У меня ребята ее издалека на улице узнают, чтобы успеть спрятаться. Ни одна валютная шлюха, ни один лифтовой маньяк не имеет у нас такой толстой папки, как эта рыжая. Ладно, излагаю в двух словах, – улыбнулся он округлившимся глазам Евы. – Официально она допрашивалась двадцать три раза как свидетель самых невероятных несчастных случаев.

– Слушай, когда нас сюда привезли, я попросила вызвать тебя, а дежурный сказал, что, кроме тебя, эту женщину никто и не допрашивает.

– А-а! Это хитрый маневр. Я допрашивал ее четыре раза и отделался только распоротой рукой. Нежно так пробил себе руку дыроколом. У нас с ней полное взаимопонимание. А ты как на нее напоролась?

– Мы ехали вместе в одном вагоне метро. Вошли трое мужиков, стали приставать. Ну и… Я оборонялась, ничего не успела сообразить толком, а…

– А все трое уже мертвые, – договорил за Еву Карпелов.

– Да нет. Когда их увозили, были живы. Но в плохом состоянии.

– Она кричала кому-нибудь, что он умрет?

– Кричала, кажется, кому – не помню.

– Так оно и будет, – грустно кивнул Карпелов, отмыкая запертую дверь в кабинет с номером 4.

Женщина составила три стула, устроилась на них, подтянув ноги и примерно сложив руки под щекой, и лежала нежным пушистым ангелочком с приоткрытым ртом.

– Просыпайся, детка, папочка пришел! – Карпелов показал Еве на стул и зажег настольную лампу, оглядывая заваленный бумагами стол. – Как нас сегодня зовут?

– Филомена, – пробормотала рыжая, вставая.

– Ну, Филомена, процедуру ты знаешь. Ты мне все быстро и честно рассказываешь, а я отвожу тебя домой баиньки.

– Мороженое! – пробормотала Филомена потягиваясь.

– Да, совсем забыл, – Карпелов посмотрел на часы, – с мороженым может быть проблема, ночь на дворе.

– Мороженое! – повысила голос женщина.

– Ладно, не нервничай, я знаю один круглосуточный магазин, у них, кажется, был холодильник с мороженым. Итак?

– Я ехала домой, – сказала Филомена, борясь с зевотой.

– Нет, детка, начни издалека. Откуда ты ехала, почему и с кем.

– Я опоздала на психологический тренинг. – Филомена покорно кивнула головой. – Я сначала забыла, что сегодня среда, а потом дождь пошел. Автобуса все не было, в общем, опоздала почти на час. А потом, после занятия, ехала домой. В метро совсем пусто было. Зашли трое хулиганов, стали приставать. Я честно предупреждала, что ко мне приставать не надо, а то будет очень плохо. Ну вот…

Она замолчала. Ева сидела, опустив голову. Громко тикали настенные часы, тяжело дышал Карпелов, он спрятал руки в карманы брюк и покачивался на стуле.

– Ну, радость моя, начнем с того, что я много раз просил тебя не предупреждать! Нет, ты скажи, я просил тебя никого не предупреждать об опасности, которую ты представляешь?