«Черные кабинеты» - [208]
Как бы ни относиться к личности В.И. Кривоша, но имеющиеся документы свидетельствуют об административном произволе. В судебной практике дореформенной России бытовала формулировка «оставлен в подозрении» (в совершении того или иного проступка или преступления). Это ставило крест на возможности дальнейшей карьеры человека, чья вина так и не была доказана. Теперь же, в обстановке мировой войны, даже не потребовалось судебного разбирательства, чтобы на основании одних лишь подозрений отправить чиновника пятого класса в Сибирь, не говоря уже о такой «мелочи», как увольнение его от должности.
Не помогло даже обращение жены Кривоша Антонины Ивановны к Николаю II. Кстати, в ссылке власти возбудили против Владимира Ивановича новое дело, обвинив его в связях с «германскими ссыльными в целях шпионажа». По приказу начальника Иркутского ГЖУ Н.И. Балабина он был арестован 29 декабря 1915 года и находился под арестом по 18 января 1916‐го. Антонина Ивановна с горечью писала мужу, его самого имея в виду, что «горбатого могила исправит»1505. В очередной раз казалось, что карьера нашего героя рухнула. Но наступил 1917 год.
В.И. Кривош вернулся в Петроград в апреле 1917 года, чувствуя себя невинно пострадавшим. Теперь он изображал себя жертвой старого режима. Но контрразведка Штаба Петроградского военного округа настойчиво продолжала вплоть до октября 1917‐го искать доказательства его шпионажа в пользу Австро-Венгрии. За ним установили наружное наблюдение, 3 июня провели обыск, вызывали на допросы. Однако они ничего не дали1506.
После взятия власти большевиками Кривош немедленно предложил им свои услуги. Секретарь СНК Н.П. Горбунов 7 ноября 1917 года направил ему записку с просьбой перевести на «изысканный французский» обращение Троцкого к иностранным послам1507. Впоследствии этот эпизод, по версии Кривоша, выглядел следующим образом:
Покойному Ленину (с которым я имел честь лично быть знаком и беседовать с ним) я предложил свои знания и услуги. Ленин ими воспользовался, потому что когда ему сказали… что я по образованию дипломат, он попросил меня написать «на элегантном французском и английском языке» обращение к иностранным державам о завершении войны. Я это выполнил и принес ему. Он в двух местах изменил мои «элегантные» выражения на более сильные, и моя работа облетела весь мир1508.
Кривоша привлекли для устройства прибывшей в Петроград в середине декабря многочисленной немецкой делегации. Но 25 января 1918 года Владимира Ивановича арестовали по обвинению в «дискредитации советской власти». 14 марта его судил Петроградский ревтрибунал и определил ему год тюрьмы. Однако в соответствии с амнистией к Первому мая 1918 года он был освобожден1509. В интерпретации Кривоша его освобождение выглядело более красиво, чем в действительности: «К нему в камеру пришел сам народный комиссар. Заключенный принял его с улыбкой: “Я уже вам нужен?” По личному приказу наркома директор тюрьмы Кривоша немедленно освободил»1510. В это время он начинает именовать себя «Кривош-Неманич». Можно согласиться с его словацким биографом в том, что слово «Неманич» в этой ситуации подчеркивало его положение – замкнутые уста1511.
После освобождения Кривош написал интересные, но не во всем точные воспоминания бывшего цензора «черного кабинета» и опубликовал их под псевдонимом «С. Майский» в журнале «Былое»1512.
С декабря 1918 года он служил в военном контроле. С 13 марта 1919 года – в разведотделении Штаба Западного фронта в качестве инструктора. 26 марта того же года был арестован Петроградской ЧК как член «Союза русского народа» в прошлом и как подозреваемый в шпионаже. Но вскоре начал работать в Особом отделе (ОО) Петроградской ЧК переводчиком-дешифровщиком. С 26 июля его перевели на ту же должность в ОО ВЧК. 8 декабря бюро фракции РКП(б) ОО ВЧК рассматривало заявление Владимира Ивановича о принятии его в члены РКП и вынесло решение: «Собрать необходимые сведения и данные для вступления Кривоша в РКП»1513.
Однако возможному вступлению нашего героя в РКП(б) помешал новый его арест – 28 июля 1920 года. Теперь Кривош обвинялся в том, что «за взятку в 25 тыс. руб. через сына Романа, служившего в бюро пропусков ОО МЧК, незаконно достал пропуск в прифронтовую полосу неизвестному лицу, пытавшемуся нелегально переправиться за границу». 29 декабря коллегия ВЧК приговорила Кривоша-отца к расстрелу с заменой высшей меры наказания на десять лет заключения. 14 апреля 1921 года его направили в Спецотдел ВЧК в качестве эксперта1514.
В ноябре 1921 года ОО ВЧК вновь арестовал Владимира Ивановича – в связи с поиском им путей к выезду за границу, в Чехословакию. 13 мая 1922 года он был освобожден под домашний арест и продолжал работу в Спецотделе. Как Кривош заявлял впоследствии, за время службы в ОО ВЧК и Спецотделе он «не имел ни одного дня свободного»: «открыл 120 шифрованных ключей, среди которых несколько первостепенной важности», делал переводы с четырнадцати языков. В письме Г.И. Бокию в январе 1922 года он утверждал, что «тов. Дзержинский меня лично благодарил, когда мне посчастливилось открыть ключ к шифру “Национального центра”»
