«Черные кабинеты» - [207]
Деятельность его здесь была настолько засекречена, что даже пронырливый и весьма осведомленный директор Департамента полиции С.П. Белецкий мог только догадываться о ее масштабах. В 1917 году Степан Петрович утверждал, что Кривош «организовал при содействии…князя Орлова особую придворную перлюстрацию, освещавшую группу лиц, близких ко Двору», включая Марию Федоровну и сестру Николая Ксению Александровну1498.
17 марта 1912 года Департамент полиции опять распорядился пустить за Кривошем «наружку», видимо в поисках дополнительного компромата. Перед службой наружного наблюдения была поставлена задача «собрать негласным путем сведения о занятиях, образе жизни, материальном благосостоянии, сношениях, поведении, нравственных качествах Владимира Иванова Кривоша». В этот раз наблюдение продолжалось по 9 мая1499. Одна его фамилия уже вызывала аллергию у руководителей российского политического розыска. Когда Белецкому 28 января 1918 года задали вопрос «о моральных качествах» нашего героя, он разразился следующей тирадой: Кривош отличался «болтливостью, интриганством, хлестаковщиной и крайней неаккуратностью в расходовании денежных средств. <…> как хороший лингвист, сумел устроиться в нескольких министерствах и перепродавал заинтересованным ведомствам по несколько раз одни и те же сведения»1500. Не будем здесь анализировать справедливость этих характеристик – для нас они важны как показатель отношения к Кривошу.
Новый скандал разразился в 1913 году. Как я уже упоминал во введении, в Департаменте полиции В.И. Кривоша подозревали в том, что именно он и есть тот самый «Независимый» из Нью-Йорка, который опубликовал огромную статью «Перлюстрация» в московской газете «Утро России» 4 июля 1913 года.
Но пока Владимир Иванович продолжал трудиться в нескольких местах: в Зимнем дворце, в Государственном совете (заведовал стенографической частью), в Санкт-Петербургском комитете иностранной цензуры (был цензором) – не говоря уже о преподавании стенографии. 10 мая 1914 года он получил чин статского советника.
После начала Первой мировой войны Кривош служил переводчиком в разведывательном отделении штаба 8‐й армии, которой командовал А.А. Брусилов. Впоследствии Владимир Иванович уверял, что был награжден орденом Св. Владимира 3‐й степени с мечами за дешифровку перехваченных радиотелеграмм, получил чин действительного статского советника, и приводил слова Брусилова, якобы сказанные в его, Кривоша, адрес: он «оказал русской армии своей работой неоценимые и незабываемые услуги»1501. Но 6 апреля 1915 года Владимир Иванович был арестован как «заподозренный в военном шпионстве». При обыске были обнаружены сберкнижки и процентные бумаги на сумму 143 160 руб. Кроме этого, следствие изъяло шифровые ключи различных систем, шифрованные и стенографические записи.
Относительно черновиков шифровых ключей и шифрованных записей Кривош первоначально дал следующее объяснение: признал их черновиками своей работы по составлению слогового военно-шифрового ключа. Эту работу он, по его словам, выполнял по поручению начальства в штабе 8‐й армии и представил в Главное управление Генерального штаба в декабре 1914 года, для чего был командирован в Петроград. Затем Владимир Иванович дал другое объяснение. В Главное управление Генштаба он представил иной шифровой ключ, а найденные у него материалы являются черновиком слогового ключа, составленного для начальника Военно-походной канцелярии его императорского величества, князя В.Н. Орлова. Главное управление Генштаба по особому делопроизводству отдела генерал-квартирмейстера подтвердило получение от Кривоша в декабре 1914 года изобретенного им шифрового ключа. Князь Орлов в письме от 4 июля 1915 года сообщил, что действительно давал поручение Кривошу составить слоговой шифр и получил его 5 января того же года. Таким образом, эта версия провалилась1502.
Одновременно попытались обнаружить «шпионский след» в денежных средствах арестованного. Наличие у Кривоша больших денежных сумм неясного происхождения оставалось главным обвинением против него. Наиболее логичным было предположение, что значительная часть этих денег добыта путем хищений за время службы подследственного в Морском Генеральном штабе. Но за это он уже был наказан. Никаких серьезных доказательств его шпионской деятельности в пользу Австро-Венгрии собрать не удалось. Владимира Ивановича следовало освободить. Однако этого не желали Департамент полиции и Охранное отделение – Кривош попортил им немало крови, и они вовсе не хотели отказываться от удобной возможности поквитаться с ним. Было выдвинуто шаткое предположение, что во время службы в Морском Генеральном штабе Кривош через своего брата Яна «мог быть причастен и к шпионству в пользу Австрии, а потому, устроившись на должность переводчика штаба армии,… мог преследовать корыстные и преступные цели»1503.
В результате начальник Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Петрограде К.И. Глобачев представил «законченное производством расследование» о Кривоше градоначальнику Петрограда с ходатайством «о высылке Кривоша в Иркутскую губернию под гласный надзор полиции, на основании п. 17 ст. 19 Правил военного Положения на все время действия этого Положения»
