Черные боги, красные сны - [40]

Погоня окончилась внезапно. Джирел подошла к ручью, тихо несущему воды. Через него был перекинут мостик. Она пошла по нему, остановилась на середине и посмотрела в воду. Боже, отражение смотрит на нее, отчаянно разинув рот, словно кричит без звука, а у нее самой губы были плотно сжаты. Джирел заглянула в глаза отражению и прочла в их глубине предупреждение, отчаяние и страшную боль; лицо ее до неузнаваемости исказила тоска и безнадежность. Жуткое было зрелище, но ей было уже не до этого, она поплелась дальше, ей было уже все равно, пускай ручей отражает ее отчаяние, пускай ее окружают мрачные пейзажи, а на горизонте ширится зловещая полоска зари.

Вдруг жалобный голос, который она так отчаянно преследовала, раздался совсем рядом. Джирел внимательно огляделась. Мост, оказывается, не заканчивался на противоположной стороне ручья. Расширяясь и поднимаясь все выше, он вел к темному храму, под сводами которого были расставлены такие жуткие изваяния, какие Джирел не снились даже в страшных кошмарах. В этом здании, украшенном резьбой и колоннадой, перед Джирел в миниатюре предстал весь мрачный ад, который она только что прошла. Там стояли скульптуры, воплотившие в себе всю жуть, все человеческие страдания, все отчаяние и безнадежность, которые слышались в завываниях ветра, в злобном бормотании воды, в том, на что намекали тени. В резных узорах Джирел разглядела плененные и страдающие от невыносимых мук души людей и зверей; кое-что Джирел уже видела раньше, но большую часть, к счастью, ей видеть не довелось, и она не понимала их отвратительного смысла. За что они наказаны, Джирел не знала, но было очевидно, что наказание справедливо, хотя чудовищность его и нечеловеческая жестокость упраздняли саму возможность говорить о справедливости. Джирел закрыла глаза и стояла, слегка покачиваясь, чувствуя, как торжествующее зло, заполонившее храм, вьется вокруг нее, но она была так потрясена и измождена, что даже не думала о том, что будет дальше.

Но вот знакомый голос зазвучал совсем рядом, чуть ли не над самым ухом. Ей даже показалось, будто над ее головой трепещет крыльями маленькая испуганная птичка.

— Джирел! Джирел! — кричал голос в страшной муке, вновь и вновь он взывал к ней, полный исступленного отчаяния.

А она лишь стояла, беспомощно опустив руки, чувствуя, как с головы до ног ее пронизывает торжествующее грубое зло.

И в третий раз, так же внезапно, как и раньше, Черный бог окутал ее, словно плащом, и Джирел это даже до некоторой степени обрадовало. По крайней мере, она теперь знала, как с ним бороться. Откуда-то издалека до нее донеслось едва различимое эхо плачущего голоса, холодные сумерки окружили ее, и серый лед сковал душу. Джирел призвала воспоминания о ненависти, любви, гневе, чтобы направить их против Черного бога. В голове у нее мелькнула мысль, что человек, живущий не столь бурной жизнью, не столь часто влюблявшийся, как она, может, и не смог бы побороть мертвящий холод Черного бога. Джирел вспомнила, как она смеялась, пела и веселилась; она вспомнила кровавые битвы и бешеный скрежет металлических доспехов; она вспомнила поцелуи в темноте и как крепко обнимали ее мужские руки.

Но она была слишком измотана, и рассвет вот-вот должен был осветить все небо, а Черный бог черпал свои силы в забвении, настигающем его жертву, и это никогда его не подводило. И Джирел подумала, что на этот раз она будет побеждена. Воспоминания, которые она направляла против Черного бога, оказались бессильны против серой обволакивающей пелены этого сумеречного места — он был у себя дома, в своем логове. Джирел почувствовала, как ее охватывает безысходное отчаяние. Постепенно воля к борьбе цепенела вместе с ее телом, и вот она уже не та теплая, полная жизни женщина из плоти и крови, а некий неподвижный, оледеневший обрубок.

Но внутри этого нового существа сохранилась все-таки одна искорка Джирел, которую Черному богу заморозить так не удалось. Джирел чувствовала, как он все свои силы бросил против этой искорки, как он пытается изгнать ее из ледяной глыбы, в которую превратилось ее тело,— изгнать наружу, во мглу. И вот уже Джирел превратилась в тоненький голосок, рыдающий во мраке... Она беспомощно кувыркалась в потоках воздуха, которых раньше никогда не замечала, билась о невидимые преграды, стонала и рыдала без слов. У Джирел больше не было тела, и мир вокруг нее тоже исчез. Теперь ей стали видны и другие существа, такие как и она — слабые, неясные и нечеткие; как едва уловимое биение пульса, они кружились is темноте, крохотные потерянные создания, бестелесные, беззащитные, как и она, подвластные малейшему дуновению ветерка, отчаянно плачущие во мраке.

Одно из этих едва уловимых созданий наткнулось на нее и прошло насквозь. И в тот момент Джирел уловила слабую вибрацию, так могло звучать только ее имя, и она сразу узнала голос, который призывал ее сюда во сне, это был тот самый голос, за которым она бежала по этой мрачной земле: это был Гийом. И едва они на миг соединились, как нечто непобедимое, как сама жизнь, вспыхнуло в ней, искорка стала расти, становясь все больше и ярче, и вдруг...