Черновой вариант - [10]

Шрифт
Интервал

<...>

В конце марта или начале апреля 1238 года монголо-татарская “облава” двинулась от Волги на юг.

<...> Из края в край Руси, от Костромы до Торжка, поднялось дымное зарево... Как от лесного пожара бежали дикие звери. <...> Вся страна дымилась, захлестнутая монголо-татарской волной. На дорогах и тропах лежали трупы - порубленные саблями, пронзённые стрелами, растоптанные копытами коней. <...> Шли на юг под конвоем конных воинов тысячные толпы пленных. Позади завоевателей оставалась облитая кровью и окутанная дымом пожаров пустыня. Такого страшного разгрома еще не знала Русская земля [23, с. 46-47, 61-62,65].


С. СОЛОВЬЕВ:

По приказанию Чингис-хана не должно щадить имения и жизни врагов, потому что плод пощады - сожаление [24, кн. 2, с. 149].

Из законов древних евреев (2000 лет до татар):

Во время походов старайтесь поступать по возможности гуманно. Убивайте всех, кого вы победите в бою с оружием в руках, всем же остальным даруйте жизнь... [25, с. 232].

И “не убивай”, “не кради”, “не обижай пришельца” и “не ожесточи сердца своего и не сожми руки своей перед нищим братом своим” и “раба отпусти на седьмой год” - все это тоже оттуда, из 3000 лет назад, из книги евреев - Библии (Второзаконие, 5:17,19; 15:7,12; 24:14) [2, с. 174,184,185,193].

***

АНТИСЕМИТИЯ. История

За 14 веков до новой эры Моисей привел евреев из Египта в Палестину - строить государство и культ единого своего Бога Ягве (Иеговы). В Х веке, возвеличась Соломоновым царством и храмом Ягве в Иерусалиме, распалось затем то государство (9З0 г.) и пошло из рук в руки: от ассирийцев (722 г.) и вавилонян (586 г.) к персам (537 г.), грекам (330 г.), а с 63 г. до н.э. римлянам [26, т. 3, с. 44-46; 27, с. 52].

Ж . САРТР:

Не следует видеть в этом результатов некоего тяготеющего над тем народом проклятия, разве что если существует проклятие географическое: положение Палестины на перекрестке всех торговых путей тогдашнего мира, между могущественными государствами, достаточно объясняет причины этого постепенного упадка [16, с. 60].

В бесчисленных войнах и восстаниях против захватчиков восемь столетий истекала Палестина потоками пленных и беглых евреев в Аравию, Вавилонию, Персию, Армению, на средиземноморское побережье, в города македонской и римской империй, в Азию вплоть до Бухары, Китая и Индии, куда еврейские торговцы добирались еще при царе Соломоне. Так возникла еврейская диаспора (“рассеяние” по-гречески), так появились в языческом мире очаги единобожия - еврейские синагоги (“собрание” по-гречески).

Воюя и кочуя, торгуя и бунтуя, то в рабстве, то в почете живя, с язычеством сталкиваясь, с персидскими зороастризмом и эллинским стоицизмом, на стыке Запада и Востока творили евреи иудаизм - религию Ягве, мощью еврейских пророков превращенного из Бога евреев в единого Бога всего человечества. Тот бестелесный Бог - вездесущий Дух – определил людям жить в справедливости и любви. Уклонившиеся творят зло, но Бог пришлет своего посланца - Машиаха, Мессию, и он установит на земле Божье царство добра. Так говорила Книга евреев. Ее первые пять частей (“Закон”, по-древнееврейски “Тора”) записали вавилонские евреи в 6 веке до н.э. В мир иудейская Тора вышла грекоязычной Библией (“библиа” - “книги” по-гречески) в 240 г. до н.э., в пору сближения эллинской и еврейской мысли (и первых, кстати, еврейских погромов) [28, т. 7, с, 224-227; 27, с. 68,86,102].

Г. ФАСТ (древнегреческие города в Египте, IV-! вв. до н.э.):

Египетские греки... были очарованы еврейской концепцией Бога, этической строгостью евреев и еврейским гуманизмом, намного опередившим греческий гуманизм, отвращением к войне и убийству, которые уже тогда были частью еврейского мировоззрения. <...>

Образованные культурные греки не видели барьеров на пути к иудаизму. <...> Очаг достоинства и стабильности, который представляла собой еврейская семья повсюду, доброта евреев, их спокойствие, их воздержанность от пьянства - это и привлекало и отталкивало. Греки становились евреями, другие греки убивали евреев. Евреев любили и евреев ненавидели - как всегда ненавидят чужестранца, остающегося чужим. Их отказ стать частью языческого мира, в котором они жили. их зажиточность - не всегда, но достаточно часто, - их обособленность, многим казавшаяся надменностью, их отказ носить оружие... - все это вызвало появление особого вида ненависти... которую мир знает как антисемитизм. Еще за двести лет до нашей эры эта ненависть начала извергаться ужасающими действиями толпы против евреев... [27, с. 101,113-114].

Ф.В. ФАРРАР (древний Рим):

Юлий Цезарь... нелицемерно удивлявшийся мужеству и независимости. с которыми иудеи держались вдали от всякой идолопоклоннической лести... дозволил им поселиться [в Риме]. С этого времени они сделались постоянной мишенью для злобы... ...их субботы, обрезания, отвращение к свиному мясу, формы клятвы, лампады и торжественные праздники были предметом ядовитых насмешек и служили признаками крайне отвратительного суеверия. <...> ...иудей был для латинских народов предметом отвращения и презрения [29, с. 842-844].

В черные годы римского ярма подневольный палестинский еврей либо бунтовал, либо покорно уповал на приход обещанного Богом избавителя.


Еще от автора Аб Мише
Справка для президента

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


ШОА. Ядовитая триада

Здесь - попытка разглядеть в истории корни ненависти, приведшей человечество к конвейерному убийству определённой его части, которое называют Катастрофой евреев, Холокостом, Шоа, а точнее всего по-гитлеровски: "Окончательным решением еврейского вопроса".Уникальное это явление, отдаляясь во времени, звучит всё глуше в сознании людей и всё выразительнее в кровавых вакханалиях XXI-го века.Глядишь, и по наущению какого-нибудь европейского профессора или полоумного азиатского вождя люди решат, что уничтожения евреев вообще не было, и развернётся новая гульба смерти, неистовей прежних, - решение совсем уж окончательное, не только для евреев, а всеобщее, полное.И показалось автору уместным сделать книжку, вот эту.


У чёрного моря

«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда…  Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.


Преображения еврея

Мужество и трусость, героизм и покорность странным образом переплетаются в характере еврейского народа, и этот мучительный парадокс оборачивается то одной, то другой своей стороной на разных этапах еврейской истории, вплоть до новейшей, с ее миллионами евреев, «шедших на бойню, как бараны», и сотнями тысяч, демонстрировавших безумную храбрость в боях великой войны. Как понять этот парадокс? Какие силы истории формировали его? Как может он влиять на судьбы нового еврейского государства? Обо всем этом размышляет известный историк антисемитизма Аб Мише (Анатолий Кардаш), автор книг «Черновой вариант», «У черного моря» и др., в своей новой работе, написанной в присущей ему взволнованной, узнаваемо-лиричной манере.


Предисловие и послесловие к книге Джека Майера «Храброе сердце Ирены Сендлер»

Предисловие и послесловие к книге Джека Майера "Храброе сердце Ирены Сендлер" (https://www.eksmo.ru/news/books/1583907/, http://lib.rus.ec/b/470235).


Старая-старая песня

АБ МИШЕ (Анатолий Кардаш)Старая-старая песня«Окна» (Израиль), 5 и 12 апреля 2007 г.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.