Черновик человека - [47]
А из кого вышло-то? Все наше поколение куда-то рассосалось, умерло в сожалениях. Питерскому поэту дали нобелевку, его одного будут помнить, и почему, какой в этом смысл-то, какой прок? Стихи заумные, никому не близки. Это как на дружеской вечеринке, когда все галдят, а один сидит и в стол смотрит с загадочным видом – и затем все решают, что этот, загадочный, и был самым умным. Потому что он сбоку сидел и в галдеже не участвовал. Но галдеж-то, он и есть – дружба. Он и есть жизнь, галдеж, и водка – жизнь, и поцелуй крановщицы, и купание ночью в холодной реке, и полет на велосипеде наперегонки с легковушкой, и буран в степи, и шахматы в московском дворике. Питерскому поэту ничего этого не нужно было. Он сидел в своей чердачной квартире, глядел в небо и вместо облаков видел небожителей. С ними и беседовал. А на нас, шумных и драчливых, внимания не обращал. Не купался с нами, не крутил педали, не резался в дурака. Я выбрал «да», а друг мой выбрал «нет». Так начал поэму, когда питерский поэт преставился. Я выбрал «да», а друг мой – конечно, они не были друзьями, это просто для ритма – выбрал «нет». И надо же, мировое сообщество наградило его за это «нет» нобелевкой. Плюнули жизни в душу. Превознесли небытие.
Самолет тряхнуло так, что пивная банка свалилась в проход. Ох, вырвалось у Георгия Ивановича. Соседка его зарыдала совсем уж навзрыд. У него не было сил ее успокаивать: черти поганые, насовали дырок в воздухе, тут надо смотреть, как бы у самого сердце не разорвалось. Чем бы таким заняться, вот газета в кармане с кроссвордом, буду кроссворд решать. Сейчас еще таблетку глотну и возьмусь за карандаш. Если разгадаю до конца – выживу, самолет не разобьется. Если только дорешаю, все мы будем живы, все будет хорошо, если дорешаю, только бы разгадать весь кроссворд до конца.
Состояние, когда плоскость, проведенная через три небесных объекта, перпендикулярна плоскости эклиптики, десять букв, начинается с «п». Приходит в голову только «перпендикуляр». Проходили на уроках геометрии. Но это должно быть что-то небесное. Астрономию он не помнит вообще. Что же это такое! Нужна еще буква. Ах ты, господи, да не трясись же ты так, дай букву мне, букву.
Вот, если угадать номер четыре, это поможет. Мера наказания, восемь букв, последняя «л». Гильотина. Нет, это не мера, это способ. Какие же бывают меры? Судебный срок, заключение, судимость. Приговорить к смертной казни. Повешенье. Расстрел. Вот, точно. Восемь букв, и последняя «л» – расстрел. Вписываем. Значит, тот астрономический вопрос, первая «п» третья «л». Три небесных объекта, один за другим. Солнце, Земля, Луна? Знаю! Полнолунье! П-о-л-н-о-л-у-н-ь-е.
Мать, метафорическое, шесть букв, первая «р». Это легко. Родина. Огромная, с мечом, в Волгограде. У него было стихотворение про девушку, которая послужила моделью. «И нежная плоть твоя стала железобетоном…» Пронзительные были стихи. Черт, пронзительные! Да и женщина была красивая.
Полынь – плюнь да покинь. Петрушка – ах ты, душка! Сказочное. Семь букв, кончается на «а». На «а», значит, женского рода. Избушка, может, или снегурочка. Вопросы в сказках где задают. На перепутье, что ли. Кикимора. Нет, в кикиморе восемь букв, а здесь семь. Попробую лучше угадать перекрестное, всего три буквы: тело, ограниченное замкнутой поверхностью.
Трях. Ой, нет. Трях. Ой, пожалуйста, нет. Пожалуйста, успокойся, ветер. Я очень хочу жить. Хочу долететь и жить, жить. Как раньше жил, как руку под воду подставлял, как нюхал сирень. Гражданочка, не плачьте. Я с вами, а я еще должен жить, так что эта штуковина не посмеет упасть. Я вам точно говорю, не посмеет, я ее в приказном порядке буду в воздухе держать.
Луч? Нет, луч бесконечен. Обнимаем руками что-то воздушное, смыкаем руки. Круглое – сфера. Не подходит. А если с углами? Как посылка. Квадратное. Куб. Куб подходит.
Если это куб, то у полыни-петрушки вторая буква «у». А последняя «а». Пу-татата-ка. Дурочка. Нет, она никого не спрашивает. А может, русалка? Они ведь защекотать могли. Точно, в траве, на берегу, добра-молодца. Если он скажет «полынь», отпускали. А если «петрушка», то, наверное, кранты.
Его день отмечается в третью пятницу марта, три буквы, первая «с». Сик, сок, сор, сон. Должно быть, сон. Подходит. И турбуленция вроде потише стала. Ох, нет, вот опять.
Георгий Иванович оглядывается. За ним развалился и спокойно дрыхнет старик, несмотря на тряску. Вот бы так бы и ему бы. Какое должно быть самообладание. А тут глотай – не глотай таблетки, не помогает. Жить хочу. Слышите, жить хочу.
«Еще трава полна прозрачных слез», пять букв, третья «о». Легко. Это стих Блока. Гроза.
Зуб, ум, ему, змее, цум. Семь букв, четвертая «у». Зуб, ум, ему, змее, цум… Звукопись, что ли. Зум-зум. У змеи есть ум, но ему не хватает зуба. Хотя при чем тут цум. Попробуем оттолкнуться от количества букв. Четвертая «у», за ней еще три. Обрубок. Желудок. Полубог. Но нет никакого зум-зума. Уж замуж невтерпеж. Зуб. З, у, б, у, м, е, м, у, з, м, е, ц, у, м. Ум. Ец. Змей. Бум. Умец. Бумец. Безумие какое-то, а не кроссворд. Безумец – вот оно, слово. Безумец.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Гнедич» – новый и неожиданный роман Марии Рыбаковой. Бывает, что поэты с годами начинают писать прозу. Здесь совсем иной, обратный случай: роман в стихах. Роман – с разветвленной композицией, многочисленными персонажами – посвящен поэту, первому русскому переводчику «Илиады», Николаю Гнедичу. Роман вместил и время жизни Гнедича и его друга Батюшкова, и эпическое время Гомера. А пространство романа охватывает Петербург, Вологду и Париж, будуар актрисы Семеновой, кабинет Гнедича и каморку влюбленной чухонки.
Мария Рыбакова, вошедшая в литературу знаковым романом в стихах «Гнедич», продолжившая путь историей про Нику Турбину и пронзительной сагой о любви стихии и человека, на этот раз показывает читателю любовную драму в декорациях сложного адюльтера на фоне Будапешта и Дели. Любовь к женатому мужчине парадоксальным образом толкает героиню к супружеству с мужчиной нелюбимым. Не любимым ли? Краски перемешиваются, акценты смещаются, и жизнь берет свое даже там, где, казалось бы, уже ничего нет… История женской души на перепутье.
«Острый нож для мягкого сердца» - это роман-танго: о любви-страсти и любви-обладании, о ревности, доводящей до убийства. Любовной дугой охвачено полмира - от танцплощадки где-то в России до бара в Латинской Америке. Это роман-приключение: русская девушка выходит за латиноамериканца, а их красавец-сын пропадет у индейцев на Амазонке. Соблазненные и покинутые, влюбленные и потерявшие друг друга, герои романа-притчи находят свою смерть на пороге бессмертия, потому что человек - часть и другого мира. Мария Рыбакова (р.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Новый роман от лауреата премии «Национальный бестселлер-2009»! «Дом на Озёрной» – это захватывающая семейная история. Наши современники попадают в ловушку банковского кредита. Во время кризиса теряют почти всё. Но оказывается, что не хлебом единым и даже не квартирным вопросом жив человек!Геласимов, пожалуй, единственный писатель, кто сегодня пишет о реальных людях, таких, как любой из нас. Без мистики, фантастики – с юмором и надеждой. Он верит в человека разумного, мудрого и сострадающего. Без этой веры нет будущего – не только у русского романа, но и у общества в целом.
Печальна судьба русского интеллигента – особенно если фамилия его Койфман и он профессор филологии, разменявший свой шестой десяток лет в пору первых финансовых пирамид, ваучеров и Лёни Голубкова. Молодая жена, его же бывшая студентка, больше не хочет быть рядом ни в радости, ни тем более в горе. А в болезни профессор оказывается нужным только старым проверенным друзьям и никому больше.Как же жить после всего этого? В чем найти радость и утешение?Роман Андрея Геласимова «Рахиль» – это трогательная, полная самоиронии и нежности история про обаятельного неудачника с большим и верным сердцем, песнь песней во славу человеческой доброты, бескорыстной и беззащитной.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
Любовь героев романа Анатолия Рыбакова – Рахили и Якова – зародилась накануне мировой войны. Ради нее он переезжает из Швейцарии в СССР. Им предстоит пройти через жернова ХХ века – страдая и надеясь, теряя близких и готовясь к еще большим потерям… Опубликованный впервые в «застойные» времена и с трудом прошедший советскую цензуру, роман стал событием в литературной жизни страны. Рассказанная Рыбаковым история еврейской семьи из южнорусского городка, в размеренную и достойную жизнь которой ворвался фашистский «новый порядок», вскрыла трагедию всего советского народа…