Чернокнижники [заметки]
1
Платон. «Федр»
2
«Строматы». Тит Флавий Клементий Александрийский.
3
«Строматы». Тит Флавий Клементий Александрийский.
4
«Строматика» в переводе с древнегреческого «ковровоткацкое мастерство». — Примеч. пер.
5
«Строматы». Тит Флавий Клементий Александрийский.
6
В печатном экземпляре тексты двух упоминаемых книг приводятся параллельно в две колонки. Изобразить это проблематично, да и читать так вряд ли кто станет, поэтому при вёрстке принято решение разместить их друг за другом. — Прим. верстальщика.
7
Отвратительно (фр.). — Примеч. пер.
8
Хрупкую женщину (фр.). — Примеч. ред.
9
От следующих слов «Любимая», «Единственная» и «Уважаемая» Фальк решил отказаться, отбрасывая их одно за другим.
10
Единственной постоянной величиной в ее имени была лишь буква «Л». Поэтому Фальк и решил ограничиться сокращением.
11
В рукописном оригинале на этом месте стояло слово «прежний». Судя по всему, Райнхольд стремился избежать оскорбительного тона.
12
В рукописном оригинале мы читаем «лик». Вероятно, Райнхольд не желал ограничивать себя лишь лицом своей подруги.
13
В этом месте текст крайне трудночитаем. Вероятно, вместо «строчек» могло быть написано и «черточек».
14
Скомканное начало письма все же говорит о том, что речь идет именно об «А».
15
По-видимому, это намек, истинное значение которого разгадать не удается. Похожий оборот мы встречаем и у кёнигсбергского философа Гаманна.
16
Слово «бытия» вычеркнуто Фальком. Вероятно, книга эта достаточно долгое время принадлежала к числу любимых Л. Райнхольд наверняка ненавидит болтливый характер повествования данного романа.
17
Даже после внимательного изучения всех сопутствующих обстоятельств мы не можем утверждать с определенностью, о какой книге идет речь. Фальк Райнхольд явно имеет в виду историю Тиниуса. Мы же считаем, что это вполне может быть и какая-нибудь другая книга.
18
Сотканный Райнхольдом шестой стромат говорит в пользу того, что это намек на Вальтера Беньямина.
19
Нельзя утверждать с определенностью, имеет ли в виду Фальк заношенную, но современную книгу или же старинное издание, так что мы не можем с ходу определить, действительно ли он говорит об истории Тиниуса.
20
Почти не оставляет сомнений, что этот полупрозрачный намек относится к Ницше.
21
Разумеется, имеется множество вариантов интерпретации этого оставленного для девятнадцати знаков места. Взвесив все «за» и «против», мы допускаем, что место оставлено для слов «Продолжение следует».
22
В аспекте графологии мы не можем не констатировать, что почерк Фалька Райнхольда здесь в отличие от других.
23
Reservatio mentalis — зд.: оговорка (лат.). — Примеч. пер.
24
Список запрещенных книг (лат.) — список публикаций, которые были запрещены католической церковью как опасные для церкви или прихожан. — Примеч. ред.
25
Magister Artium — магистр искусств (лат.). — Примеч. пер.
26
Кто сподобится прочесть это? Персий Флакк. — Примеч. пер.
27
Следующая цитата и стихотворение также в оригинале размещены в две колонки: одна колонка — цитата, вторая — стихотворение. — Примеч. верстальщика.
28
Что и требовалось доказать. — Примеч. пер.
29
Перевод Н. Эристави. — Примеч. ред.
30
Не прикасайся ко Мне. — Слова воскресшего Иисуса Христа Марии. — Примеч. пер.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Два иммигранта в погоне за Американской мечтой…Английский интеллектуал, который хотел покоя, а попал в кошмар сплетен и предрассудков, доводящих до безумия…Китайский паренек «из низов», который мечтал о работе, прошел через ад — и понял, что в аду лучше быть демоном, чем жертвой…Это — Америка.Университетские тусовки — и маньяки, охотящиеся за детьми…Обаятельные мафиози — и сумасшедшие антиглобалисты…Сатанеющие от работы яппи — и изнывающие от скуки домохозяйки.И это не страшно. Это смешно!
Таинственная история НЕДОПИСАННОГО ПОРТРЕТА, связавшего судьбы слишком многих людей и, возможно, повлиявшего на судьбу Англии времен Революции и Реставрации…Единство МЕСТА, ВРЕМЕНИ и ДЕЙСТВИЯ? Нет. ТРИЕДИНСТВО места, времени и действия. Ибо события, случившиеся за одни сутки 1680 г., невозможны были бы без того, что произошло за одни сутки 1670 г., а толчком ко всему послужили ОДНИ СУТКИ года 1650-го!
Второе путешествие китайского мандарина из века десятого — в наши дни.На сей раз — путешествие вынужденное. Спасаясь от наветов и клеветы, Гао-дай вновь прибегает к помощи «компаса времени» и отправляется в 2000 год в страну «большеносых», чтобы найти своего друга-историка и узнать, долго ли еще будут процветать его враги и гонители на родине, в Поднебесной.Но все оказывается не так-то просто — со времени его первого визита здесь произошли Великие Перемены, а ведь предупреждал же Конфуций: «Горе тому, кто живет в эпоху перемен!»Новые приключения — и злоключения — и умозаключения!Новые письма в древний Китай!Герберт Розердорфер — один из тончайших стилистов современной германоязычной прозы.
Замок ди Шайян…Островок маньеристской изысканности, окруженный мрачной реальностью позднего Средневековья.Здесь живут изящно и неспешно, здесь изысканная ритуализированность бытия доходит да забавного абсурда.Здесь царят куртуазные нравы, рассказывают странные истории, изобретают удивительные механизмы, слагают дивные песни, пишут картины…Здесь счастливы ВСЕ – от заезжих авантюристов до изнеженного кота.Вот только аббаты, посланные в ди Шайян, почему-то ВСЕ УМИРАЮТ и УМИРАЮТ…Почему?!.