Чернокнижник - [15]
Размышляя подобным образом, я прошел по траве до границы со снегом, засунул руку в ледяную круговерть. Ладонь замерзла, и снежинки, тая, сделали белый рукав мундира серым. Я задумчиво потрогал мокрую ткань. Однако, мой бред на редкость реалистичен.
— Чернокнижжжник… — то ли шипение, то ли жужжание заставило меня подпрыгнуть и замереть. В белом ледяном смерче стояла фигура. Ее облик менялся и плыл, снежная пелена добавляла то еще две руки, то лишнюю голову, то завитые рога, то огромные черные крылья. Однако лицо оставалось неизменным и вполне узнаваемым.
— Дориан, — протянул я, делая шаг назад, на травку и под солнышко. — Не могу сказать, что рад тебя видеть. Да и выглядишь ты хреново, дружище.
— Чернокнижшшник… — шипение повторилось, и в нем отчетливо прозвучала насмешка. Правда, губы на бледном лице не двигались, рот оставался полуоткрытым, и внутри шевелилось что-то черное.
— О, да ты, смотрю, совсем плох, — я отодвинулся еще дальше. — Дориан, как ты здесь оказался? Твоя подружка влипла сама и нас втянула в какое-то дерьмо, не расскажешь, что происходит? Одрианна, помнишь такую?
— Не лезь… Мешшшаешь…
— Чем же? — отошел еще и проверил свой резерв. Но я был пуст, как в день своего рождения. Ни капли силы. Все даже хуже, чем я думал вначале. И я бы предпочел, чтобы это был бред, но что-то уже сомневаюсь. Кажется, меня действительно затянуло на Изнанку. Как и почему — разбираться некогда, пока больше волновал Дориан, слишком сильно похожий на демона. Смрад, гниль и разложение, да это и есть демон! Но, возможно, в нем осталось еще хоть что-то от человека?
— Мешшшаешь, чернокнижник… Не понимаешшшшь…
Его голос жужжал, словно настырный шмель, а вторая пара рук вытянулась в острые лезвия. Я огляделся, пытаясь найти хотя бы камень, но вокруг лишь желтели цветочки и покачивалось дерево. Даже ветку сорвать я вряд ли успею, слишком высоко. Первая на высоте двух моих ростов, не ниже. К тому же выступать против вооруженного демона с пустым резервом и веткой — самоубийство. С тем же успехом можно раздеться, обмазаться специями и самолично зажариться, чтобы он не напрягался. Мой разум метался, словно мышь в клетке, пытаясь найти выход. Причем в прямом смысле. Если сюда есть вход, то и обратный путь должен найтись. Как я сюда попал? Как? Думай, Лекс, думай, чтоб тебя!
Дориан захохотал, его голова откинулась под каким-то неестественным углом, словно шея была сломана.
— Глупый чернокнижжжник, — зашипел демон и шагнул из снега на траву. Она обуглилась под его ногами, почернела. Я отступил еще, понимая, что дальше — некуда. За спиной дерево и обрыв. Где же этот проклятый выход, чтоб вы все провалились?
Последнее, что помню — это как обнял подушку. Я сплю? И на самом деле меня здесь нет?
Дориан взмахнул конечностью, клинок на лету преобразовался в длинную цепь с металлическим набалдашником, который задел меня, разодрав мундир. На белой ткани выступили капли крови. Реальной, горячей, и что самое паскудное — моей! Да сколько можно!
— Ну и ты и придурок, Дориан! — крикнул я. — Так и передам Одри, зря она волнуется, ее дружок весьма по-идиотски связался с демонами! Пусть поплачет перед тем как ее казнят!
Рука-цепь снова замахнулась, я упал, поднырнув под нее, перекатился, вскочил на ноги.
— Одрианне отрубят голову, как пособнице демонов! Ты слышишь меня, Дориан? Эй, от тебя там еще хоть что-нибудь осталось? Или ты отдал свои тело и разум, не задумываясь? Что тебе пообещали, аптекарь? За сколько ты продал свою подругу? Кажется, ты любил ее когда-то, Дориан? А, может, ты надеялся ее вернуть?
Я говорил и отступал, не сводя глаз с цепи. Демон снова замахнулся, я отпрыгнул, ощутив, как рассек набалдашник воздух возле моего лица. Отступил и услышал, как осыпается под ногами песок. И мелкие камушки срываются в пропасть, шурша и ударяясь о стены бездны. Очень реалистичный и неприятный звук.
Снова замах, но демон дернулся и оборвал его, рука-цепь упала. По восковому лицу прошла тень, оно исказилось в жуткой гримасе. Было ощущение, что изнутри этого лица рвется наружу кто-то другой, настоящий. Гадкое зрелище. Уж лучше рассматривать вспоротые кишки, как-то понятнее.
— Что с Одри? — прохрипел Дориан.
— Казнят, если не объяснишь, как мне отсюда выбраться! — с готовностью отозвался я.
Лицо Дориана снова пошло рябью, щеки надулись так, словно вот-вот лопнут, а потом втянулись, обрисовав кости челюсти. Глаза запали, а уши сползли куда-то на затылок. Я даже засмотрелся.
— Ее… поймали… ловцы? — каждое слово давалось ему с трудом, руки трансформировались, выбрасывая то плеть, то клинок, так что подойти я не рискнул.
— Да, в застенках сидит, — соврал я. — Помогу, если вернусь в мир. Как мне вернуться, Дориан? Как я здесь оказался?
— Случайно… Ошибка… Им нужен не я! Ловушка… Помоги Одри!
— Помогу, помогу, не нервничай. Ты главное демона не выпускай!
— Не удержу… долго…
Щеки снова надулись, и изо рта вывалился язык.
— Как мне отсюда выбраться? — заорал я. — Дориан, как?
— Дерево…
— Что?
— Надо предупредить… императора… Заговор… Прорыв… камни! Камни уже стоят! Предупреди!
— Да какой, на хрен, император! Дориан, как мне вернуться в свой мир? Давай, дружище, ради Одри! Как?
Тысячелетие фьорды были отделены от мира людей стеной непроницаемого тумана. Потерянные земли, попасть в которые невозможно. Ученые всего мира могли лишь мечтать об экспедиции к этим загадочным берегам. И как же повезло мне, антропологу Оливии Орвей, попасть в первую исследовательскую группу к фьордам! Или… не повезло? Ведь за туманом нас ждет неизвестность, пугающие загадки и ильхи — варвары, о которых мы ничего не знаем. Даже того, кем они являются на самом деле.
Если приходится разводиться с богатым мужем — это обидно. Если нужно сменить столицу на глухую провинцию — это неприятно. Если наследством оказывается не особняк, а развалюха — это очень грустно. А если становится известно, что твой дом еще и занят настоящим дикарем без совести и чести, — это просто катастрофа!
Я жила у зеленых холмов Идегоррии, где растут исполинские деревья и искрятся хрустальные водопады. Я рисовала этот мир, изменяя реальность, ведь я – созидающая. Я была счастлива. Но моя жизнь изменилась в тот день, когда я стала пленницей у чужеземного захватчика. У него белые волосы, огненные глаза и тело воина. Я знаю, кто он, – арманец, демон Ранххара. Тот, о ком говорят шепотом, чтобы не накликать беду. Он принес в мой мир смерть и кровь, разукрасил его красным и черным, стал тем, кому я поклялась отомстить.
Таких, как я, называют раянами. Когда-то нас было много, нам поклонялись, словно богиням, нас почитали и нам приносили дары. «Раяна» означало «желание». Тогда мы сами решали, для кого расцветет лори. Но мужчины жестоки… И теперь «раяна» значит «яд». И когда мой цветок расцветет, меня найдут. Сумеречные псы, слуги Темного владыки, они придут за мной, чтобы уничтожить. Я не знаю, для чего цветет лори, но для меня это означает смерть.
За гнилыми болотами, в самой чаще леса, там, где не поет птица, где не ходит дикий зверь, живет ведьма. Лицо ее – ямы и рытвины, бородавки да мерзкая слизь от дел ее греховных. Голос – воронье карканье, что ни слово скажет, то жаба соскочит. Тело– хвостатое, да рогатое, ни мужское, ни женское– звериное. Рыщет ведьма по лесам и болотам, жертву невинную ищет, чтобы впиться в глотку клыками, разодрать да крови напиться… А потом сплясать на останках в свете луны, с диким гиканьем да ухохатыванием… Вот такие сказки рассказывают в наших краях.
Таких, как я, называют раянами. И много лет нас уничтожали по приказу Темнейшего владыки. Но однажды все изменилось. Проклятие разрушено, и мне суждено стать не изгнанницей, а правительницей. Но и сейчас я лишь пешка на доске сильнейших магов Сумеречной империи, которые решили получить власть цветущего лори. Правда, я устала играть по чужим правилам и жить по чужим приказам. А цветок, который я всю жизнь считала проклятием, возможно, станет моим спасением.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
Планета, которая уже тысячу лет давала меморианам свою энергию, больше не может справляться со своей ролью, и мир-оболочка рушится. Ада и подумать не могла, что окажется в самом эпицентре этого незнакомого мира. Ей предстоит доказать всем, чего она стоит и разобраться, кто же решил уничтожить её судьбу.
Мое имя – Серафима - означает шестикрылий ангел. Я и не мечтала становиться ведьмой, это моя подруга Мая получила Дар в наследство от своей прабабушки. Теперь она - нет, не летает на метле, - открыла магазин сладостей и ведьмачит с помощью вкусняшек. На свой день рожденья я купила у нее капкейк, украшенный тремя парами крылышек и загадала желание. И вот теперь любуюсь на три пары крыльев за своей спиной. А еще стала видеть крылья у всех людей. У Маи, например, лавандово-бирюзовые, с сердечками.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.
Из чернокнижника – в императорские ловцы? Ужасно, но лучше, чем петля на шее! Но вот чует моя черная душонка в этом предложении какой-то подвох… Да и быть темным магом в Бастионе ловцов – худшее, что можно придумать. Правда, выбора у меня нет, так что… Меня зовут Лекс Раут. Я – императорский ловец. Книга вторая. Содержит нецензурную брань.
Спас мир-стал героем? Да как бы не так! Мир я, конечно, спас, да вот только в герои меня никто не спешит записывать! Кайер встретил меня неласково, ловцы грозят лишением силы, а наследники трона куда-то пропали! Да еще и проклятая Одри не желает меня любить и даже вспоминать! Определенно, мир несправедлив. Тем более гадко, что разгребать все это снова придется мне. Меня зовут Лекс Раут, и я уже даже не знаю, кто я!