Черное облако души - [39]

Никита услышал, как она гремит ведром. Сам он тоже вышел на улицу, отпер сарай. Там оказалось довольно много березовых дров. Никита засунул их в печь и поджег. Поленья весело вспыхнули. Влада тем временем орудовала шваброй с нанизанной на неё старой майкой, найденной в сенях.

Вскоре запах сырости ушёл, вкусно запахло деревом. Никита Кузьмич поставил на печь чайник, отыскал в старом деревянном буфете заварку и чашки. Они с Владой пили чай за столом вприкуску с кусочками рафинада – все, что удалось отыскать в закромах этого уютного, но заброшенного хозяйства. Шоколад за окнами лаял и атаковал кусты крыжовника. После долгой дороги и чая Никиту разморило.

– Может, ляжем уже? – спросил он Владу. – А в магазин завтра?

– Ляжем? Ты с ума сошёл! Только восемь часов. Я есть хочу!

– Опять? Ты же столько слопала в «Макдоналдсе»!

– Когда это было! Нет уж, вставай и езжай в магазин. А не то я пойду.

– Я тебе дам «пойду»! – Никита поспешно вскочил. – Никакого покоя с тобой. Ладно, сейчас съезжу. За псом следи, а то ещё убежит. Кто знает, вдруг в заборе дырки.

Он оделся и вышел из дому. На всякий случай оглядел забор, но тот был хоть и старый, но прочный. Никита снова сел за руль и через десять минут оказался у небольшого сельского магазинчика.

– Мы вообще-то до восьми, – недовольно встретила его продавщица, дородная тетка с заметными чёрными усиками над верхней губой.

– Пожалуйста, мне очень надо, – взмолился Никита Кузьмич.

– Всем вам надо, – грубо отозвалась продавщица. – Чего тебе? Пол-литра небось?

– Да нет. – Никита хмыкнул. – Мне хлеб, макароны, ножки куриные, сосиски. Ещё картошки, помидоров, зефира.

– Ого, сколько всего, – рассердилась тетка. – Эдак я с вами и до девяти не управлюсь.

– Пожалуйста, – снова попросил Никита Кузьмич. – Я отблагодарю. – Он протянул ей пятисотрублевку.

Продавщица тут же схватила ее толстыми пальцами и спрятала в карман несвежего халата.

– Ладно. Чего, говоришь? Макароны?

Тетка оказалась не такой уж стервозной. Пока завешивала товар, они с Никитой разговорились. Вера, так звали продавщицу, поведала ему свежие деревенские сплетни, а заодно призналась, что живет одна и очень скучает без мужика. Было очевидно, что Никита ей приглянулся, несмотря на солидную разницу в возрасте. Под конец разговора она уже вовсю улыбалась, кокетливо приподнимала чёрную бровь полумесяцем, а ее огромная грудь, обтянутая халатом, томно и соблазнительно колыхалась.

– Вы откуда будете? Я никогда вас тут не видала. Не местный?

– Нет. Из Москвы.

– О как. – Вера одобрительно кивнула и кинула в пакет связку сосисок. – А сюда к нам чего? На отдых?

– На отдых, – подтвердил Никита.

– Это правильно. Тут места отличные. Вы дом сняли? Небось у тетки Клаши? Она каждый год комнаты сдаёт.

– Нет, у меня свой дом. Вернее, не у меня, а у друзей. Пустили пожить на лето. После болезни я, мне воздух свежий нужен.

– А, так это, наверное, домик в лесничестве? Хозяин, Анатолий, помер несколько лет назад, а дом-то так и стоит пустой. Иногда женщина приезжала, но редко. Угадала?

Никита снова кивнул, присматриваясь к шоколадным конфетам на витрине. Влада любила «Ласточку». Может, взять?

– Мне ещё конфет полкило. Вот этих. – Он ткнул пальцем в стекло.

– Это вы один столько будете есть? – Продавщица кинула на него удивленный взгляд.

– Один, – подтвердил Никита, не моргнув глазом.

Незачем этой проныре знать о Владе. Кто его знает, куда может заглянуть недремлющее око Петровской? Однако в следующее мгновение он пожалел о своих словах. Вера приосанилась, и грудь ее победоносно нацелилась Никите в лицо.

– Один? Значит, вы один живете. Нет, так не годится.

– Что не годится? – спросил Никита, чувствуя, как его охватывает беспокойство.

– Мужчина в вашем возрасте не может жить один. За ним баба ухаживать должна. Вот я, например. Хотите, завтра приду к вам вечером, ужин сготовлю? Посидим, выпьем по рюмочке, у меня наливка домашняя, прелесть какая. А? – Она игриво подмигнула Никите.

От неожиданности тот едва не выронил пакет с окорочками.

– Спасибо, Вера, я польщен. Но… я как-то даже не знаю. Так сразу… может потом, попозже.

– Послезавтра, – с готовностью согласилась продавщица и брякнула на прилавок ещё два пакета. – Вот, держите. С вас четыре тысячи пятьсот.

Никита расплатился, в душе проклиная себя за мягкотелость. Теперь, чего доброго, эта местная Мессалина надумает пожаловать к нему в гости, и надо будет ее как-то выпроваживать. Ну да ладно, что-нибудь придумает. Он попрощался, вышел на улицу, погрузил пакеты в машину и поехал домой.

Его встретил радостный лай Шоколада. Тот был абсолютно счастлив – видимо, в Москве ему не хватало простора и раздолья.

– Ну как там наша гостья? – Никита ласково погладил пса. – Надеюсь, она тебя покормила?

При последнем слове лай Шоколада сменил тональность на глубокий минор.

– Нет? – возмутился Никита. – Ну и засранка!

Он зашёл в комнату. Взгляду его представилось чудное зрелище: Влада возлежала на кровати, подсунув под спину подушку, и с сосредоточенным видом пилила ногти. Покрывало наполовину сползло на пол, на столе так и стояли грязные чашки, под ним валялись кусочки сахара. Самым загадочным во всей этой мизансцене было то, где она ухитрилась раздобыть пилку – ведь у девушки не имелось ровным счетом ничего из вещей.