Чернобыль: необъявленная война - [82]

Работы проводили в душных помещениях, круглосуточно, в четыре смены. Для примера приведу распорядок рабочего дня начальника спецрайона В. Д. Можнова: 6 утра — выезд из Тетерева, 8 утра — получение информации в штабе у Г. Д. Лыкова, 9 утра — заседание Правительственной комиссии, с 1 о до 13 — работа на площадке реактора, 16 — снова оперативное совещание у Г. Д. Лыкова. В 18 часов — оперативное совещание всех подразделений, участвующих в работах по захоронению и дезактивации. В промежутках — работа с руководителями служб, проектировщиками, представителями войсковых частей. После оперативок снова промплощадка. Организация работы бетононасосов. Поздно вечером — выезд в Тетерев. И так ежедневно.

Вспоминает Валерий Васильевич Трушанов, главный инженер четвертого района: "Передача вахты происходила следующим образом. С утра начальник первой вахты четвертого района Федоров В. М. ознакомил нас с картой радиационных полей на станции, рассказал, что сделано, что предстоит еще выполнить, а потом сказал, что осмотр станции, прием объектов сделаем сейчас, сразу. И началось…

Практически не останавливаясь, то рысцой, то галопом, а то и как стайеры, цепочкой, иногда очень растянутой, Федоров, Трушанов и Кондратьев "неслись" осматривать рабочие объекты… Радиационная обстановка была тяжелой. Первая остановка на отметке — 2,50, где наш район ставил сетчатую опалубку для бетонирования разделительной защитной стенки деаэраторной этажерки в осях 51–41.

Немного отдышавшись, осмотрев работы и поговорив с людьми, мы помчались дальше, на крышу станции, к отметке +43,00. Затем — на отметку 0.00, к разделительной стенке между третьим и четвертым блоками в осях 35–37 — это был второй объект нашего строительства, где была установлена металлическая опалубка на отметке + 4.00, и с помощью бетононасоса бетонировали разделительную стенку.

В респираторах-"намордниках", в белых шапочках и одежде на несколько размеров больше собственной, мокрые от пота, задыхающиеся от бега, но еще живые, мы приняли объекты строительства. Затем осмотрели пути эвакуации и другие необходимые объекты и точки. И вышли на территорию ЧАЭС, где температура воздуха составляла +28 °C. Осмотрели территорию станции. Побывали у завала и вернулись в прорабскую на станцию ни живые, ни мертвые.

А дальше, с 30 июля по 29 сентября 1986 года, потащились с надрывом обычные будни без выходных, тяжелая, с утра и до утра, изматывающая и физически, и морально работа.

Работы начали с бетонирования подвальной части деаэраторной этажерки, заделав отверстия и поставив необходимую опалубку. Благодаря малой длине трассы бетоноводов раньше графика забетонировал и стену. Но чем выше поднимались строители с бетонированием стены деаэраторной этажерки, тем быстрее рос уровень радиации. И нарастал неотвратимо: 25-35-50-60-100-200-400 Р/ч. Пришлось принимать меры: заделывать "свищи" свинцовыми листами, где-то ограничивать проходы по высоте и проходить почти ползком, делать переносные щиты, облицованные свинцом. Трасса трубопроводов увеличилась по длине до 400 метров, имела много углов и поворотов, и требовалось ставить по трассе 20–30 человек, чтобы обеспечить бесперебойную подачу бетона.

За два месяца работа по разделительной стенке между третьим и четвертым блоками была практически закончена. Строители подошли к потолку машзала, закончили бетонирование разделительной стенки деаэраторной этажерки, уложив более 10 тыс. куб. метров бетона, и вышли на завал. Подготовили трассу, а монтажники смонтировали два канала приточной вентиляции к ректору.

Монтировали кровлю машзала, а также возводили биологическую стенку. Вначале, используя кран, снимали "промокашками" мягкую кровлю с крыши машзала, которая была усыпана всяким радиоактивным хламом, а уже после подчистки мусора поднимали укрупненные конструкции на крышу машзала, чтобы снизить радиационный фон".

Из всех председателей Правительственной комиссии Г. Г. Ведерников был самый строгий, требовательный и справедливый человек. Длительность командировок В. И. Воронина, В. Г. Маслюкова, В. К. Гусева, как правило, не превышала двух-трех недель, а вот Г. Г. Ведерников задержался надолго, почти на два месяца. На своем маленьком вертолетике он систематически садился на стройплощадке, бывал с руководителями стройки около бетононасосов, даже помогал пару раз "шевелить" бетонные заводы при простоях бетононасосов.

Вспоминает Р. Н. Канюк: "С первых дней августа дозиметристы меня в особую зону с высокими радиационными полями, не пропускали после того, как на одной из оперативок Г. Г. Ведерников отругал меня за то, что три дня назад я находился около бетононасосов в районе четвертого блока, сказав при этом: "Руководителям стройки и другого любого ранга нечего "пасти рабочих". Они должны сами быть сознательными и работать"".

В Чернобыле начальство могло себе позволить такую тактику. "Пасти рабочих" на строительстве "саркофага" действительно не было необходимости. И Ведерников очень точно уловил этот психологический момент, связанный именно с ликвидацией последствий аварии на Чернобыльской АЭС.