Чернобыль: необъявленная война - [141]

Строительство заграждений 30-километровой зоны должна вести развернутая по мобилизационному плану 25-я мотострелковая дивизия имени В. И. Чапаева.

На местности зона отчуждения оказалась более сложной геометрической фигурой, чем окружность радиусом в 30 километров. На многих участках трасса проходила через лес или болота, через речки и протоки. Не всегда препятствия можно было обойти, и тогда приходилось их преодолевать, чтобы выполнить поставленную задачу. А сначала надо было подготовить трассу рубежа шириной от 10 до 20 метров, проложить вдоль нее дороги, соорудить десятки мостов и водопропускных устройств.

Вспоминает генерал-майор Е. Т. Мишин: "Рабочий день у военнослужащих начинался в 6.00 и заканчивался в 22.00. В ходе строительства линейного заграждения сигнализационной системы личный состав дивизии установил семьдесят тысяч опор, смонтировал более четырех тысяч километров колючей проволоки. Мощности дозы радиации на отдельных участках составляли несколько Р/ч".

После выполнения работ по монтажу и наладке сигнализационной аппаратуры, проведения ее испытаний рубеж охраны был сдан в эксплуатацию внутренним войскам МВД. Это произошло в конце июня 1986 года.

Мысли вслух. Вывод об участии армии в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС напрашивался очень простой: самым дешевым трудом на Чернобыльской АЭС был труд солдат и офицеров Советской армии. И если бы не было идеологически выровненной и беспрекословной армии, неясно, кто бы осуществлял программу по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Может быть, именно тогда властьимущим пришлось бы серьезно задумываться над каждым принимаемым ими решением.

В качестве серьезного упущения по отношению к военнослужащим следует рассматривать и запоздалую реакцию Минздрава СССР на привлечение командованием Министерства обороны к послеаварийным работам солдат срочной службы, то есть мужчин моложе 30 лет. В мае 1986 года таких ребят мы встречали достаточно часто. В память врезалась простенькая картинка. Середина дня. Жара. Абсолютно пустой город Припять. В скверике на скамейке, положив голову на столик, спит молоденький солдат. Что занесло его сюда, в этот тихий

"радиоактивный рай" — неясно. Для него же в тот момент, видимо, самым важным было отоспаться. И он спал, не обращая внимание ни на что. А пока он спит, в Москве согласовывается предельно допустимая индивидуальная доза облучения на время работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Правительственная комиссия предлагает дозу, равную 25 бэр. Минздрав СССР закрепляет это решение. В процессе согласования командование химическими войсками Минобороны СССР предлагает в качестве предельной индивидуальной дозы на человека 50 бэр. А это путь если не на кладбище, то на инвалидность. Ход мысли у военных руководителей очень простой. Уровни излучения в районе Чернобыльской аварии такие, что при выполнении некоторых работ "выбрать" 25 бэр можно было в течение нескольких минут, после чего военнослужащих должны вывести из зоны. Для продолжения работ потребуются новые специалисты или просто рабочие руки, а их количество в армии ограничено. В результате многие военнослужащие, даже выбрав свои 25–40 бэр, продолжали работать. Ответственности за будущее солдат — никакой!

В подразделениях Минобороны СССР индивидуальные дозиметры выдавали в основном офицерам (индивидуальных дозиметров, особенно в мае, катастрофически не хватало), а дозы облучения рядового и сержантского состава определяли "расчетным" путем. В условиях большой неравномерности радиоактивного излучения в районе проводимых работ такие оценки могли привести к 2-5-кратному, а в отдельных случаях и к 10-кратному занижению индивидуальной дозы. Выборочная проверка, проведенная специалистами, показала, что при выполнении однотипных работ на участке крыши третьего блока реальные дозы различались от расчетных в з раза. Более того, в журнале регистрации полученных доз военнослужащим, особенно в первые месяцы после аварии, заносили значения дозы с таким расчетом, чтобы суммарная доза не превышала 25 бэр. Такие подлоги были массовыми, и не только по отношению к военнослужащим.

В результате для значительной части военнослужащих, участвовавших в мае-июне 1986 года в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, отсутствуют объективные данные об индивидуальных дозах облучения, а для ряда воинских подразделений — и за весь период работ.

В детстве моя мама, чтобы проверить мою сообразительность, загадывала мне такую бесхитростную загадку: что тяжелее —1 тонна ваты или тонна камня? С возрастом задачки усложнялись. Уже много позже я, чтобы проверить сообразительность лаборантов, загадывал им такую загадку: что опаснее для здоровья человека — 1 кюри радиоактивности изотопа йода-133 или активность 1 кюри радиоактивного изотопа цезия-134?

Конечно, для организма человека опаснее радиоактивный изотоп йод-133. И вот почему. У изотопа йод-133 период полураспада, то есть время, за которое он теряет половину своей активности, составляет 20,8 часа, а у радиоактивного изотопа цезий-134 период полураспада составляет 2,1 года. Время, за которое йод-133 распадается полностью, составляет 208 часов, а цезий-134 полностью распадется за 21 год. В первом случае (йод-133) человеческий организм получает всю активность приблизительно за 9 суток, и неясно, сможет ли человек адаптироваться к происходящим изменениям и выстоять. В другом случае (цезий-134) человеческий организм получает всю активность в течение 21 года. В этом случае человек получает энергию излучения постепенно и малыми дозами. И потому может успеть приспособиться и выстоять. Та же логика применима и по отношению к 25 бэрам, полученным человеком сразу или в течение года. В результате происходило манипулирование цифрами, что является не чем иным, как обманом или подлогом, а вернее всего — преступлением. 25 бэр, полученные в мае 1986 года, и 25 бэр, полученные в конце 1986 года — не одно и то же.