Чернобыль: необъявленная война - [125]

После проведения дезактивации помещения и оборудование, а также поверхности техники по остаточным уровням загрязненности должны соответствовать нормам, установленными правилами НРБ-76/87. Чаще всего эти требования были невыполнимы, и прием техники и оборудования в эксплуатацию проводили по результатам, превышающим нормативные значения. Дезактивацию проводили до "рабочих норм", учитывающих посещаемость помещений работниками станций.

Дезактивация ХОЯТ. Для проведения работ, связанных с запуском трех энергоблоков по требованиям ядерной безопасности, нужна была предварительная выгрузка тепловыделяющих элементов (твэлов) из реакторов, а бассейны выдержки, в которых хранились твэлы, были заполнены до отказа. Без пуска в эксплуатацию хранилища отработанного ядерного топлива (ХОЯТ) практически невозможно запустить три энергоблока Чернобыльской АЭС.

Вплотную этой проблемой со стороны ВНИПИЭТ занимались М. И. Орлов и И. К. Степанов. Решение этой задачи было возможно двумя путями:

1. Вывоз отработанного ядерного топлива Чернобыльской АЭС на ХОЯТ, например, Ленинградской АЭС, емкость которого была также практически исчерпана.

2. Достройка, наладка и пуск в эксплуатацию ХОЯТ Чернобыльской АЭС. Для этого необходимо было предварительно провести дезактивацию всего здания.

Выбрали второй вариант.

ХОЯТ Чернобыльской АЭС включает в себя два здания: транспортного коридора с подъемным оборудованием и здание бассейна выдержки отработавших твэлов со вспомогательным оборудованием.

Мощность экспозиционной дозы радиоактивного излучения от поверхности грунта вокруг здания ХОЯТ составляла 3–6 Р/ч. Внутри помещений, имеющих окна и открытые проемы вместо стекол, эти значения много ниже: о,2–0,4 Р/ч. Ближе к крыше значения МЭД постоянно возрастали, и на крыше ХОЯТ они достигали значений от 10 до 15 Р/ч.

Для перевозки твэлов использовался вагон-контейнер. Он был загрязнен и блокирован с момента аварии пожарной машиной. Вагон-контейнер находился на подъездных путях у третьего энергоблока, в районе мощных полей радиации.

Была разработана технология дезактивации вагона-контейнера, предусматривающая применение пароэжекционного распылителя (ПЭРа) в сочетании с дезактивирующими растворами. Для проведения эффективной дезактивации требовались пар давлением около 6 атм и паровоз как источник пара. М. И. Орлов обратился к замминистра путей сообщения. Замминистра пояснил, что все паровозы законсервированы, но что он даст команду расконсервировать один паровоз и подготовить его к работе. Это я к тому, что в Чернобыле не было нерешаемых вопросов.

В силу различных организационных событий работу по дезактивации вагона-контейнера провела группа Е. М. Филиппова. Паровоз не использовали, нашли более простое решение.

Работу по дезактивации ХОЯТ предстояло проводить совместно с военными. Орлов и Степанов пошли знакомиться с соратниками по работе из МО СССР, штаб которых базировался в комнате по коридору, ведущему к кабинетам директора и главного инженера Чернобыльской АЭС. В штабе полковники и подполковники из Академии химзащиты, офицеры из высших военных училищ, с которыми предстояло тесно сотрудничать. С военными обсудили масштабы аварии и ее возможные причины, а также будущую работу.

Начинать надо было с кровли.

Дезактивация рубероидных крыш оказалась серьезной проблемой. Для ее решения предлагались различные технологии. НИКИМТ предложил покрывать участки кровли тканью, поливать ее специальным раствором, размягчающим битум, а затем скатывать ткань вместе с налипшим на ней пятимиллиметровым слоем покрытия кровли.

Предлагалось также использовать роботы с плугами. Однако маленькие бульдозеры не справились со своей задачей, так как прилипали к расплавленному битуму. И тогда, чтобы освободить беспомощный механизм из битумного плена, приходилось посылать солдат, то есть "биороботов", которые буквально на руках выносили железного "брата" с крыши.

Военные предлагали использовать кумулятивные удлиненные заряды, разрезающие взрывом битумно-рубероидный слой до стяжки. Были и другие предложения по "автоматизации" дезактивации крыш. Но все предлагаемое было сложно, не очень эффективно и очень опасно для исполнителей — солдат химвойск, имеющих из средств защиты только респираторы и просвинцованные резиновые фартуки.

Образцы битумно-рубероидного покрытия с кровли ХОЯТ исследовали в лаборатории. Было установлено, что загрязнен только поверхностный слой покрытия, но рубероидные слои были так прочно склеены, что отделить верхний слой от последующего не представлялось возможным.

Изотопный состав загрязнений кровли также насторожил: наряду с обычным перечнем изотопов были обнаружены и альфа-излучатели. Причем уровни альфа-излучения были очень высокими. Результатами измерений Орлов и Степанов поделились со своими коллегами из Министерства обороны. Военные не поверили представленным результатам. При таких уровнях альфа-излучения, по военным нормативам, при проведении работ требовалось применение особой защитной одежды и противогазов.

Решили провести дополнительную проверку. У военных был универсальный радиометр производства ГДР, позволяющий измерять все виды излучения и определять поверхностную загрязненность. Орлов предложил военным отправиться на крышу и произвести замеры непосредственно на месте. Военные вежливо отказались.